Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

– Ты не видел смысла? – с недоверием спросила она. – Твоя мать умерла из-за меня, а ты не видел смысла говорить мне? Я уничтожила твою жизнь, Эдвард!

– Иисусе, Белла, тебе было всего четыре гребаных года, когда она сделала свой выбор, – сказал я. – Ты не сделала ничего неправильного.

Она покачала головой, по ее щекам бежали слезы.

– Я забрала у тебя маму, – сказала она, ее голос надломился.

– Нет, не ты, – ответил я. – Ее забрал тот человек, который нажал на курок. Тебя нельзя винить за это дерьмо.

Она неуверенно глянула на меня.

– Ты ошибаешься, – сказала она, стирая с лица слезы, которые продолжали бежать. – Если бы меня не было, ничто из этого не случилось бы. Как ты можешь даже смотреть на меня, Эдвард? Как можешь любить меня после такого?

– А как я могу, черт подери, не любить тебя, Белла? – спросил я. – И тот простой факт, что ты была такой особенной для моей матери, что она рисковала ради тебя своей жизнью, лишь подтверждает это. Я не буду лгать. Было больно, когда я впервые узнал, но это дерьмо лишь подтвердило все, во что я верил в отношении тебя. Я столько раз говорил тебе, что умру за тебя, так как я, б…ь, могу винить тебя за то, что моя мать чувствовала то же самое?

– Это не должно было случиться, – пробормотала она. – Я того не стою.

– Никогда не говори это дерьмо, – с силой сказал я. – Ты, черт подери, стоишь этого, и мое мнение ничто не изменит. Ты не можешь просто, на хер, закрыться и отстраниться от меня из-за такого. Я боролся за тебя, моя мать, б…ь, боролась за тебя, за то, чтобы у тебя была настоящая жизнь, и ты не можешь просто забить на эту хрень и не бороться за себя сама.

– Но ты сказал… – начала она, но я быстро покачал головой, обрывая ее.

– Никаких долбаных «но», Белла. Я знаю, что говорил в прошлом, но мне было просто чертовски больно, и я злился. Мы все говорим и делаем дерьмо, когда расстроены, и часто так не думаем, – сказал я. – Я не сожалею ни об одной гребаной случившейся вещи, и тебе тоже советую. Это охеренно трудно, но мы справимся. Я слишком много потерял, я не хочу потерять и тебя.

Она вытерла слезы и всхлипнула, в ее глазах вспыхивала целая гамма эмоций. Я приблизился и снова взял ее за руку, в этот раз она не отшатнулась. Я притянул ее в объятия. Она крепко вцепилась в меня, ее рыдания стали громче.

– Черт, tesoro, ты же знаешь, я люблю тебя. И я не знаю, что за фигня творится с нами, и как, святые небеса, мы справимся, но мы должны, это дерьмо не может нас уничтожить. Я понимаю, почему ты не говорила мне, что не так – и я ненавижу это, но понимаю – но не закрывайся от меня. Я охеренно жалок без тебя, – сказал я.

– Прости, – прошептала она. – За все. Мне так жаль.

– Не извиняйся, – сказал я. – Я не виню тебя.

– Хотя должен, – тихо сказала она между всхлипами.

Вздохнув, я крепче сжал ее, от боли в ее голосе мое сердце сжалось.

– Что я сказал об этом дерьме? – спросил я. – Я, б…ь, не виню тебя, и ты не должна винить себя. Мы будем над этим работать. И я пока не знаю, как, но мы разберемся. Сколько раз ты говорила мне, что мы выжили? И если нам до сих пор удавалось, то получится снова. Мы выживем в этом дерьме.

Какое-то время я стоял на месте и держал ее, пока она пыталась успокоиться, мне было приятно, что она в моих руках. Я не был наивен, и знал, что предстоит гребаное количество работы, чтобы вернуть вещи на свои места. Простое признание, что мы в курсе правды, не исправит все между нами. Дело зашло слишком далеко и вышло из-под нашего подчинения, сожрало нас обоих, чтобы можно было просто, на хер, забыть о случившемся. Гнев во мне все еще бушевал, и я знал, проклятье, что просто слова, сказанные ей, не будут достаточными. И ее чувство вины не испарится магически ко всем чертям.