Декларация независимости или чувства без названия (фанфик Сумерки) - Kharizzmatik

Пока я не поговорила с Джейкобом, стоя на скале в Ла Пуш, я не понимала, насколько зависимым позволил себе стать Эдвард. Мне было тяжело связать безрассудного, бунтующего парня, который причинял боль любому, кто пытался приблизиться к нему, и Эдварда, в которого я влюбилась, но, слушая, как Джейкоб рассказывает об их дружбе, я, наконец, соединила их воедино. Их связь была глубже, чем я первоначально думала, и я поняла, почему Эдвард так жестоко набросился на Джейкоба, когда тот предал его. Он разрешил кому-то зайти за стену, которую он выстроил внутри себя для защиты, разрешил ему увидеть свою подлинную боль, и в ответ это знание обратили против него же. Он открыл себя для дружбы Джейкобу, и только Джейкоб так ответил ему.

Стоя на кухне, наблюдая встрепанное состояние Эдварда, я поняла, что сделала с ним практически то же самое. Я оставила Эдварда открытым и уязвимым после того, как он сломал свою стену, и бросила его, когда он нуждался во мне. И нет ничего странного в том, что он так отреагировал.

– Мне жаль, – неразборчиво пробормотала я, и в моих глазах показались слезы.

– Мне жаль, – одновременно со мной сказал он.

Его голос эхом отразил и мои слова, и мое расстройство.

Он нервно провел рукой по волосам, вздрогнув от боли.

– Почему ты сожалеешь? – с любопытством спросил он.

– Тебе больно, – прошептала я.

Он простонал.

– Я же говорил тебе, Изабелла. Моя рука в полном порядке, – сказал он с легким раздражением в голосе.

Я вздохнула и покачала головой.

– Не твоя рука. Ты сам, – тихо ответила я. – Я думала только о том, что тебе будет больно, если я расскажу, но даже не подумала, что тебе будет больно, если я не сделаю этого. Я на самом деле сделала тебе больно, и клянусь, что не хотела этого, но, тем не менее, сделала.

– Да, это так, – ответил он. – Но я понимаю тебя, Белла, потому что я сделал то же самое. Я узнал это еще раньше, и не сказал, потому что не хотел, чтобы тебе было больно, так что я буду гребаным лицемером, если буду винить тебя за это дерьмо. Никто не виноват в том, что произошло, кроме меня, потому что я, б…ь, должен был рассказать тебе все, когда у меня был шанс, вместо того, чтобы давать тебе выяснить все самой. Я мог остановить все это дерьмо еще до того, как оно началось, но не сделал этого, и вот почему я сожалею.

По моей щеке покатилась слеза, и я быстро смахнула ее, отвернувшись. Его извинения заставили меня чувствовать себя еще хуже. Он взял на себя вину за то, причиной чему была я, пытаясь все сгладить и убедить меня, хотя ему единственному требовалось утешение. Он заслужил, чтобы груз упал с его плеч, и я почувствовала себя эгоисткой, пока молча стояла, не способная найти слов для облегчения его тревоги и боли. Я услышала, как его босые ноги шлепают по холодному твердому полу. Он подошел ко мне сзади и выглянул в окно.

– Боже, – ошеломленно пробормотал он, оценивая ущерб, причиненный машине. – Посмотри на мою долбаную машину.

– Прости, – опять прошептала я, повернувшись к нему.

Меня переполняла вина, и по щекам потекли слезы. Он сердито вздохнул и тряхнул головой.

– Прекрати извиняться, – сказал он.

Я вздрогнула, когда он схватил меня за бедра и с серьезным выражением лица привлек к себе.

– Это уже произошло, это все херня, но на этом мы закончим. Если мы будем копаться в том, кто кому причинил боль, то никогда не отпустим это дерьмо, Белла, ты не можешь держать в себе обиду или по кусочкам отбрасывать ее и ждать, что все станет лучше, потому что не станет. Это просто будет съедать тебя изнутри.

– Это то, что произошло с тобой? – тихо спросила я, стирая слезы.

Он кивнул.