Фальшивая принцесса - Анна Соломахина (2020)

Моя ярость сыграла нам всем на руку. Ведь кто не присутствовал на казни лично, слышал от очевидцев, что и как я сделал с Зигвальдом. Брат, кстати, несмотря на более чем упрямый характер, публично полностью признал свою вину. Я даже почти не сердился на него, по крайней мере, умом осознавал, что не за что его больше бить, но инстинктам не прикажешь, и каждый раз, когда я его видел, мои кулаки сжимались от желания.

Желания добавить синяков в роспись его и без того изукрашенного лица.

Но я держался, всё же многие годы тренировок по самоконтролю с нашим главным магом — это вам не цветочки выращивать. И да, допросы здорово помогали отвлечься от навязчивого желания, а моя ярость, как прошлая, так и нынешняя помогала быстро колоть даже самых стойких личностей.

И тогда мы узнавали много любопытного. Например, что многие из них в курсе подмены — Харник не стал держать это в секрете от министров и советников, и также некоторых глав высоких родов после того, как мы отбыли в Армарию. Оказалось, даже начали готовить корабль для отплытия к нам, чтобы простимулировать Беренгарию к выполнению задания.

— Какой был протокол? — моё лицо настолько искажено от ярости, что даже у Ортоса дёрнулся глаз. — Отвечай!

Я даже не вспомнил о мече, голыми руками взялся за горло министра обороны. Уж он-то точно должен знать, каким образом планировал поступить Харник с Беренгарией.

— Та-там было два варианта, — заикаясь и хрипя, выдавил полный рыжеватый мужчина. За какие такие заслуги он отвечал за безопасность Коринии — не понятно. — Либо «потерять» по дороге, либо добить уже на корабле.

Он с таким страхом посмотрел на меня, что так и захотелось вмазать. Подлая мразь! И он, и Харник, и иже с ними. Но я сдержался, потому что вряд ли бы он выжил после этого, а нам нужны были его показания не только сейчас, но и позже. Не знаю, как по итогу выйдет, но по возможности сначала проведём открытый суд. Ну, а если выйдет большая заварушка, то и положим их тут всех.

— Сейчас кто планировал операцию? Харник? — я как никогда пожалел, что Ранинделла мы так и не схватили.

Уж он бы точно ответил на этот вопрос, со всеми подробностями.

— Да, герцог поддерживал с ним связь, — министр обороны готов был скончаться не столько от моего напора, тем более что я давно отпустил его шею, сколько от разрыва сердца.

Он не просто покраснел — побагровел, а ещё трясся и вращал глазами. Никакой выдержки. Слабак, а не воин!

— Откуда у вас взялся химероид? — я не стал уточнять детали процесса подготовки — пусть потом Ортос вытягивает после того, как я его окончательно закошмарю.

— Их тут довольно много живёт, но мы не афишируем это. Люди не очень любят многоликих.

Надо же, как они их тут красиво обозвали.

— И один из них с радостью решил вам помочь — потерять голову во имя человеческого короля, — мой издевательский тон заставил его опустить взгляд. — Да им на своих-то порой плевать, а к людям они и вовсе специфично относятся.

О, мы много нового для себя открыли после того, как поймали жену Зига на измене. Оказалось, что люди для них нечто более низшее, а они — венец божественного творения. На брак с армарийцами они согласились исключительно ради воинской поддержки, ну и Зигвальд понравился Ларне. Она захотела его, вот только мы даже не подозревали, что они могут менять не только облик, но и энергетические связи. Именно благодаря этому свойству Ларна смогла обойти запреты, которые мы приобретаем после обряда Размара. Точнее, это вовсе не запреты, а крепкая эмоциональная связь. Вот только она оказалась не нужна ей, даже несмотря на общего ребёнка.

И, если положить руку на сердце, искали мы его в основном потому, что он — носитель крови нашего рода. То есть сможет претендовать на трон, а это значит, что нельзя допустить, чтобы его воспитал кто-либо другой, тем более химеры.