Пальцем в небо - Маргарита Ардо (2019)

Кондиционер разгонял венесуэльскую жару, пышногрудая Аурелия, опять краснея и глуповато улыбаясь, встретила нас с видом нашкодившей собачки. Если допустить, что собачки могут надевать такие обтягивающие, декольтированные платья. Мы вошли в кабинет генерального директора, которому не удался побег из тропиков.

Фото его семьи в рамке: белобрысые детишки и рыжая немка — всё, что было индивидуального здесь. Остальное обычно: стол с компьютером, стулья, карта на стене и всяческие «Оле-Ольские» картинки и сувенирчики. Тут пахло величием Америки и её красно-белым символическим напитком. И едва дверь в кабинет закрылась, мне сложно было избавиться от ощущения, что я чудом переместилась из Венесуэлы куда-нибудь на совсем обычный завод, к примеру, в Москве или в Чехии.

Джек был напряжён, словно ожидал нападения в любой момент. И мне это не нравилось. Хотя было понятно его состояние, но ведь так работать нельзя. Я уж точно знаю, если от Джека не чувствуется его заразительных вибраций и мощной энергии, ничего путного не жди! В Ростове мы на его энтузиазме выехали, а тут, едва он ступил с вертолёта на асфальт, его будто подменили. Разило напряжением на версту.

Я пока осматривалась, но было ясно: вчерашнего напора Джека хватило только на то, чтобы прекратить забастовку. Сегодня менеджеры и прочие, кто встретился нам по пути, двигались вяло, неуверенно улыбались и, кажется, не очень понимали, что им делать.

А ведь дух забастовок за воротами завода уже заразил весь Каракас! И кто знает, не перекинется ли обратно с возвращением сотрудников домой и обсуждением того, что происходит на работе. Уж кому, как не нам, русским, знать, какие разговоры ведутся на кухнях…

— Будешь сидеть со мной, — пробасил Джек, — и вообще надо было тебе в номере остаться.

Я улыбнулась так заразительно, как только могла, и сказала:

— О, как я это люблю — сидеть с тобой в одном кабинете! Как в старые добрые времена! А скажи, почему ты тут тоже зовёшься Джеком Рэндаллом, если венесуэльцы американцев не любят? Ты же Джакобо Мария Изандро Рендальез!

— Не знаю… — растерялся Джек. — Привычка, наверное. Но по документам проходит моё полное имя.

— Думаю, пора заявить всем, что ты — жгучий латинос, а не какой-то там янки, — хмыкнула я.

— Может быть, — задумался Джек. — Кофе бы…

— Сейчас организуем.

— И ещё. Малышка, я отлучусь в переговорную потолковать с Мигелем Брандау, а ты тут одна не сиди. Хоть ту самую Марию позови из продаж. И охрану я оставлю.

— Мария мне так нравится! Надеюсь, она лучше меня введёт в курс дел, чем все эти бумажки, — показала я рукой на завалы документов на столе. — Мы с ней пообщаемся и совершим партизанскую вылазку.

— Нет! — испугался Джек. — Сиди здесь.

В кабинет постучались, и, не ожидая ответа, гуськом вошли несколько мужчин. Только двое из них были одеты нормально, а остальные — в пляжного типа цветастых рубашках и светлых штанах. Один даже в сомбреро, футболке, заправленной в джинсы, и шлёпанцах. У нас что, вечеринка намечается?

— Сеньор Рэндалл, мы подумали, что вы захотите поговорить… — сказал с улыбкой ребёнка толстощёкий дядечка.

Джек встал и кивнул.

— Рэндальез. Как по документам. Довольно с меня сокращений. Зовите меня сеньор Рендальез, — сказал он и показал на меня: — Это моя правая рука и заместитель: сеньорита Александра Лозанина. Она русская. Её неоценимый опыт по выведению из кризиса завода Оле-Ола в России будет нам на пользу. Вы все её видели вчера.

Я встала и одарила визитёров улыбкой:

— Мучо густо, сеньоры! — а у самой во рту пересохло. Я?! Заместитель?! Ни фига себе карьерный рост: в Северную Америку уезжала личным ассистентом, а в Южной превратилась в почти-биг-босса! Как бы не загордиться…

— Сандра, знакомься, — продолжал Джек, показывая на румяного дядечку: — Сеньор Эрнесто Мегаро, финансовый директор. Сеньор Хосе-Пабло Тракилья, — указал на того, в шлёпанцах, — начальник склада.