Лыжник - Александр Санфиров (2019)

Погладив под юбкой секретаршу по упругому бедру, там, где заканчивается чулок, прихваченный резинкой, Леонид Сергеевич отправился на урок обществоведения, где собирался рассказать ученикам о моральном кодексе строителей коммунизма. А Женечка позже исполнительно напомнила появившемуся директору о его просьбе.

Во второй половине дня секретарша ушла по делам, поэтому не слышала, как за плотно закрытыми дверями яростно матерились два бывших офицера. Хорошо, что в это время их не могли слушать ученики.

Однако время поджимало, особенно тренера, которому нужно было вести группу на занятия, поэтому они расстались, так и не договорившись ни о чем.

После разговора с приятелем Петр Александрович был изрядно озадачен.

«Что же там Сашка им наговорил? Лёньку послушать, так тот прямо преступник какой-то. В комсомол вступать не хочет, коллектив подводит, не советский, в общем, человек, – возмущался он про себя. – Клавка узнает, в порошок парня сотрет».

Ему казалось, что он понимает причину такого поведения сына. Тому втемяшилось в башку стать чемпионом, и он начал идти к цели, отбрасывая в сторону все, что напрямую не относилось к этой самой цели. Поэтому Петр Александрович решил поговорить с отпрыском, ему совсем не нравились мысли директора избавиться от неудобного ученика сразу после восьмого класса.

Саша не имел понятия о той каше, которую сам и заварил своим отношением к комсомольской организации. Он слишком много времени прожил в новой России и забыл о том, как может отнестись к его необдуманным словам бывший политработник, отслуживший большую часть жизни в армии.

Зато дома он получил от родителей по полной программе. Им не нравилась перспектива учебы единственного сыночка в профтехучилище. Клавдия Васильевна спала и видела, как Саша после школы поступит в медицинский институт. А тут на ровном месте возникли такие проблемы.

Неожиданно во время родительской перепалки прозвучали слова сына:

– Давайте я экстерном сдам за восьмой класс экзамены и пойду учиться в училище. Ведь после него можно и в институт поступать.

– А можно и в армию загреметь, – заметил Петр Александрович, еще в не полной мере осознавший Сашино предложение. Но Клавдия Васильевна все поняла правильно.

– Даже не думай, – веско сказала она. – Во-первых, не сдашь экзамены экстерном. А во-вторых, я тебе этого не разрешу. Будешь учиться как все, закончишь десятилетку.

Она пристально взглянула на сына. Однако тот не отвел, как обычно, взгляд в сторону, а, набычившись, упрямо смотрел на мать. Этот взгляд был ей хорошо знаком, точно так же смотрел на нее муж, когда что-то было не по нему.

«Рано мальчишка повзрослел, – думала она. – Пожалуй, такого уже не заставишь учиться, если не захочет».

Тем не менее вслух она продолжила наседать. В конце концов сын вроде бы сдался, заявив, что, пожалуй, слишком рано начат этот разговор, и заверил, что в школе высказываний, не соответствующих линии партии, допускать не будет.

На этом беседа была завершена.

Шел третий месяц пребывания Александра Петровича в своем детском теле. Вроде бы всё установилось в новой жизни. Учителя, убедившись в его знаниях, спрашивали больше для проформы. Школьные ссоры и драки теперь проходили без него. Две тренировки в день забирали большую часть свободного времени. Оставшееся время он тратил на Ленку. Та уже привыкла, что после уроков ее ждет мальчишка-семиклассник, не обращающий внимания на смешки ее подруг. Да и те понемногу перестали смеяться. У них ведь не было в друзьях парня, способного рассказывать часами смешные истории и много всего прочего. Ростом он почти не уступал их одноклассникам и отличался разве что худобой. А главное – он не боялся Валеру Устинова. У того, кстати, после стычки на катке остался искривлен нос, в результате чего он начал слегка гундосить. И повторно встречаться с Петровым явно не стремился.