Беглец - Виталий Останин

Пятьдесят арбалетчиков кого угодно настроят на диалог. Но этот затасканный уже аргумент — все во имя Китая, — как же он уже достал, божечки! Все бедненькую Поднебесную хотят спасти, она аж не знает уже, кому бы отдаться. И нет бы кто-то, ну хоть один, честно бы сказал, а я вот действую из эгоистичных соображений. В первую очередь забочусь о себе и своих близких, но, если в процессе и остальным хорошо станет, против не буду.

Вот взять меня, к примеру. Да, я хочу объединить Китай. Да, по возможности под своей властью. И да, самые важные посты будут отданы моим друзьям. Людям, которым я верю, которые меня не предадут (или сделают это только под давлением обстоятельств непреодолимой силы). Это нормально, вообще-то!

И я планирую править мудро: где-то жестко, где-то, наоборот, мягко. Но вовсе не от того, что человек я такой хороший, в лобик Гуаньинь поцелованный. Просто… Так проще. Сытые крестьяне не поднимают бунты. По развитой сети дорог можно быстрее добраться до морского пляжа. Хорошо отлаженные торговые связи позволяют не один только рис есть. А сильно умные наместники на местах лучше выглядят на виселицах, чем во главе взбунтовавшегося войска.

М-м-м… Леш, в сознание вернись! Править он будет! Ты отсюда сперва выберись, не выглядя как подушечка для иголочек! Правитель, блин!

— Евнух Цзы, надо полагать? — отозвался я вслух. — Знаменитый Секретарь, предавший своего господина? И чего же вы так надеялись, что мы пойдем вас убивать?

Не стреляют же пока арбалетчики? Нет. Вот и хорошо. Разговаривать — хорошо. Пока болтаем — живы.

— Ну, положим, не меня, а правителя Чэна Шу, — мягко улыбнулся Великий Мастер. — О том, что он в тюрьме, низложенный и одинокий, вы ведь узнали только здесь, верно?

— Барышня Юань Сюань?

— Ее клиент, министр финансов двора. Зачем перекупать чужого шпиона, если можно использовать его бесплатно.

— Умно.

В самом деле умно. Вычистить всю шпионскую сеть, оставить мне лишь один канал связи, который и сообщит о «настоящем» положении дел. И толкнет меня действовать с еще большим энтузиазмом. Не тестя убивать — только лишь евнуха, будь он хоть трижды Великий Мастер. Перед Юлькой потом не отчитываться со скорбной миной: «Дорогая, кажется, я грохнул твоего папку».

— Благодарю вас. Мне же позвольте искренне поблагодарить вас за тот невероятно изящный способ спасти свою фракцию. Я был в восторге. Представится мертвым — подумать только! Этот поступок привлек мое внимание больше, чем ваши военные успехи!

— И поэтому вы никак не могли успокоиться, посылая ко мне убийц?

— Это делал гун Чэн, но — да. Поймите правильно, Стратег Вэнь, таких людей или держать при себе, благодаря богов за щедрый дар, либо убивать, чтобы они не служили кому-то другому.

— Я никому не служу.

— Все кому-то служат. Вы, как мне известно, Гуаньинь.

Немного устаревшая информация, но я не стал его разубеждать. Пусть уж он считает, что милосердная до сих пор мне покровительствует, чем знает правду — за мной больше никого.

— Вы, стало быть, решили использовать второй вариант…

— Напротив! Я вел вас сюда, чтобы возможным стал первый!

Пока длился этот словесный пинг-понг, мои побратимы с Лисой только головой туда-сюда крутили — на меня, на евнуха, снова на меня, опять на евнуха. Но на последней его фразе впервые нарушили молчание, воскликнув в один голос:

— Что?

Я тоже, признаться, был удивлен. Великий Мастер сейчас сказал, что он выстроил всю эту комбинацию, заставил меня рвануть на юг в попытке срубить голову гидре, лишь для того, чтобы предложить работать на него. Он. Меня. Вербовал. Вот так, в лоб! Капец! Куда катится мир? Куда подевалась китайская изощренность?

— И кем вы меня видите в своей команде? — не мог не уточнить я.

— Полководцем. Удачливым военным вождем. Царем Южного царства Вэнь.

Теперь уже я едва не закричал «что?» в голос.