Беглец - Виталий Останин

В тот же миг я понял, что ничего так в жизни не хочу, как заняться с этой красоткой сексом. Не любовью, упаси богиня, а именно сексом! Я желал сорвать с нее этот халат, обнаружить под ним обнаженное и горящее страстью женское тело. Хотел повалить Ноу Ниу на стол и оттрахать так, чтобы она после этого ходить не могла день-два. Я жаждал ее тела, ее страстных вздохов, поцелуев, впивающихся в кожу ноготков и ног, обвивающих мои бедра!

И плевать мне было на жену, которая и рядом не стояла с Лисицей! Равно как и на все последствия в виде потери духовной или жизненной энергии. Такой шанс, такая женщина — это только один раз в жизни бывает. Упустишь — и будешь убиваться все отведенные тебе до смерти дни.

И ведь она была не против! Девять ее хвостов — черт, как же это заводит-то! — метлой прошлись по столу, смахивая плошки и чашки на пол. Сама женщина каким-то невероятно изящным движением перетекла на него, потянула халат за ворот. Тонкая ткань поползла вниз, обнажая смуглое, совершенное в своей завершенности плечо. Я успел увидеть лишь ямочку под ключицей, а потом меня накрыло потоком чего-то, что люди, с присущей им недалекостью, обозначили как страсть.

Какая, к хренам, страсть? Это была жажда! Неутолимая, всеобъемлющая и законченная, как последний день творения! Человек, не испытавший этого хоть раз в жизни, можно сказать, и не жил!

Губы мои слились с ее губами и стали одной плотью. Мне не требовалось больше дышать — она это делала за нас двоих. Ее запах дурманил, нереально гладкая кожа пробивала мою огрубевшую от меча и войны ладонь сотнями электрических разрядов. Я сжимал ее в объятиях, понимая, что никогда в жизни не был так полон. Так совершенен.

Она оседлала меня, толкнув пальцами в грудь и повалив на стол. Когда я вошел в нее, а тяжелые и сочные груди качнулись перед глазами, она закричала. Я ждал этого крика, но в момент, когда Статуэтка издала его, понял, что она сфальшивила.

Крик должен быть полон наслаждения, но вышел из ее горла квинтэссенцией боли. И страха. В тот же миг тяжелый удар отбросил мою голову назад, затылок ударился о твердое дерево стола — и на долю секунды я потерял сознание.

Когда же смог снова понимать происходящее, голая Лисица уже бежала прочь, прикрывая наготу всеми своими девятью хвостами. И, кстати, росли они не из копчика. Они вообще ниоткуда не росли — просто проявлялись в этой реальности сразу над прекраснейшей из виденных мною в жизни женских попок. И выглядело это почему-то естественно.

«Куда ты, богиня?! — хотел вскричать я. — Вернись! Прости, если сделал тебе больно!»

Но мысль эта была коротка и быстро ушла на задворки разума. Следом пришло понимание, что чертова сука чарами окрутила меня и банально изнасиловала! Я, как щенок, как влюбленная институтка, отдался ей, да еще и причмокивал от удовольствия. То есть я ничего такого не хочу сказать, процесс, пусть и прерванный, был приятным, но обычно я предпочитаю участвовать в нем по доброй воле, в не в роли фаллоимитатора!

— А ну-ка вернись, тварь! — заорал я, вкладывая в этот крик всю ярость и обиду самца, которого поимели, хотя сама природа предполагала, что должно быть как раз наоборот. — Вернись немедленно!

Не знаю, чего я ждал. Не понимаю, на что рассчитывал и что собирался делать, если она вдруг подчинится моему приказу. Может быть, разложил бы на столе и закончил то, что мы с ней начали, но уже на других условиях. А может, скрутил бы «плащ полководца» в острейшее лезвие и им отрубил сучке голову. Энергии на это у меня хватило бы…

Тут я понял, что последнее утверждение не просто бравада. Во мне бурлила такая сила, что хватило бы и на бой с древним оборотнем. Я чувствовал, как она наполнила меня, почти иссушенного, омыла своими потоками, расправила смятые каналы, по которым ци раньше не текла, а едва-едва струилась.