Миллионщик - Анатолий Подшивалов (2020)

Посещение завода Норденфельта оставило двоякое впечатление. Да еще сохранялась культура производства, рабочие и инженеры свое дело знали. Но, на всем была печать какого-то упадка, отсутствия свежей идеи. Спросил Торстена по поводу качественной стали, особенно для стволов, — вопросов нет. Дальше перешел к автоматическому оружию, вроде крупнокалиберного пулемета, ведь если суд будет проигран (в чем сам Норденфельт высказал почти что уверенность), надо чем-то занимать производство, десятки и даже сотни охотничьих ружей в месяц не спасут завод.

Торстен согласился и тут я ему подкинул идею с рабочей группой по автоматике, возглавляемой Карлом Шегреном. Рассказал, что мы успели обсудить некоторые идеи и я тоже внес свою лепту, поэтому уже можно патентовать. Второе направление — если у шведов и норвежцев есть интерес к ручным бомбам — то можно наладить поставку и сборку на месте, естественно, после получения патента в Швеции. Я со дня на день ждал известий от Агеева, получилось ли сделать запал типа Панпушко, но усовершенствовав его скобой-предохранителем, как было в мое время. Тогда можно было бы выпускать с запалом Агеева и еще кого-то там на оружейном заводе в Берне только запалы, ТНТ поставлять из России, а корпуса лить на месте из самого завалящего и дешевого чугуна, лишь бы без трещин. Сборка тоже на месте, чем завод Норденфельта не подходит? Я выигрываю больше всех — основная часть себестоимости и, соответственно, отпускной цены формируется из стоимости ТНТ, Агеев тоже внакладе не останется, Норденфельт загрузит мощности и избежит окончательного банкротства. Ну не хотят русские генералы «карманной артиллерии» — пусть царь-батюшка закупает гранаты в Швеции, а после того как их начнут покупать другие страны, тут-то толстобрюхие генералы и зашевелятся…

10 сентября 1892 г. Петербург, Зимний дворец, кабинет Императора Александра III.

Навытяжку перед императором стоит Министр иностранных дел Гирс, в дальнем углу в кресле то ли спит, то ли слушает, делая вид, что дремлет, генерал Черевин.

— Как это понять, господин Министр, — раскрывая газету, Император и читает: «На премьере оперы «Валькирия» присутствовал король Оскар и Великий князь Александр с супругой Великой княгиней Марией Стефани-Абиссинской». — Что за Мария Стефани, откуда взялась эта авантюристка, я уже устал разбирать эти морганатические браки своих родственников. Сорву погоны и в отставку без воспомоществования, пусть хоть в опере поют, голубки!

— Ваше величество, — глядя на фотографию в газете, пролепетал Гирс, — это какая-то ошибка, несколько дней назад в Копенгагене корреспонденты назвали жену отставного посланника Степанова Великой княгиней Стефани с ударением на втором слоге, фамилию Степанов им трудно понять, а СтефАни как-то на итальянский или греческий манер похоже. Вот и заметка с фотографией новобрачных в Афинах, где посаженными родителями греческий король и королева эллинов Ольга Константиновна.

— Да, помню, Ольга мне что-то писала про это, девица эта — абиссинская Великая княжна, дочь предыдущего императора Эфиопии, не то третья, не то четвертая в очереди[11] на престол. Она писала о ее необыкновенной красоте и хорошем европейском воспитании, свободном английском и французском языках. Хорошо, идите, и разберитесь все же с Сандро, что это он так на нее смотрит, влюбился что ли. Купец-то Степанов сам не только владетельный князь, но и генерал-полковник, помню, как газеты писали о том, что он лихо заставил итальянцев подписать невыгодный им мир. А воспользовались плодами этого мира не мы, а немцы — у них теперь в Эфиопии военно-морская база, а вы на Певческом все еще Полномочного посла ищите. Срочно послать дельного человека, а то сами поедите!

Гирс, кланяясь, уходит. Черевин открыл глаза, он притворялся, что спит.

— Ну-ка дай газетки-то посмотреть! Ай, хороша княжна, не скажешь, что эфиопская…