Красные камни - Владислав Савин (2019)

Отчего-то и советские, и европейцы считают, что у нас солдатами были все. Нас изображают как лесных духов, невидимых и неуязвимых, убивающих врагов сотнями. Может, и были такие, как сам Нгуен Бао, легендарный герой, обучавшийся в России у самого Смоленцева. Но гораздо больше было таких, как я – не солдат, а рабочих войны.

Мне выдали оружие – французский карабин с тремя обоймами к нему. И я так и не истратил ни одного из этих патронов. Когда началась эта война, я уже был слишком стар, чтобы сражаться, мне было почти сорок. В нашем рабочем батальоне все были – или старики, как я, или не полностью оправившиеся после ранений, или списанные за проступки из боевых подразделений… да мало ли какая судьба могла привести человека к нам? Мы не спрашивали – если видели, что он честно работает, наравне с остальными.

Мы строили укрепления, аэродромы, мосты. Но больше всего – дороги. Поскольку для победы надо прежде всего, чтобы наши войска оказались в нужное время в нужном месте. Даже во времена войны с французами, когда основным транспортом у нас были велосипеды, а то и просто носильщики, им нужны были тропы. Когда французы ушли и пришли советские, у нас появились автомобили ГАЗ-51 и ГАЗ-69. Знаете ли вы, как это – строить в джунглях проезжую дорогу в сезон дождей? И обязательным условием было не повредить зеленый полог наверху, чтобы дорога не была видна с самолетов. Потому мы не могли, как французы и американцы, расчищать лес широкой полосой. А джунгли очень быстро берут свое назад – дороги надо было постоянно чистить, чинить. И освещать ночью – масляными лампами, под особыми навесами, чтобы свет не был виден сверху. Это был очень тяжелый труд – подобный тому, к которому французы приговаривали каторжан. И мы не получали за него платы – только положенное довольствие: еду, одежду, походное жилье. Но мы трудились – во имя будущей победы. Чтобы враги ушли из нашей страны.

Вы спрашиваете про тот бой у Лангшона? Как он назван в ученых книгах – хотя до Лангшона было больше пятнадцати километров. Наш батальон был придан батарее русских тяжелых минометов – три громадных орудия, М-240, как сказал командир. Его звали товарищ майор Ван Сергевич, он был совсем не похож на вьетнамца, как большинство советских инструкторов, и у него был орден за Берлин, Зееловские высоты – так уже после боя рассказал нам наш комиссар. А тогда нам надо было обеспечить доставку этих минометов к выбранной позиции, в самом конце толкали и тянули на руках, ведь рев перегруженных моторов мог выдать китайцам наше место и подготовку удара. И мы уже не раз работали с минометчиками, чтобы знать, на траектории полета мины не должно быть даже веток, они могут вызвать преждевременный разрыв или хоть немного сбить прицел – значит, надо было расчистить джунгли, но так, чтобы это не было заметно с дороги.

Спрашиваешь, зачем мы тащили такие большие орудия? Это потому что ты приезжий, местный бы сразу догадался. Там дорога проходила среди болот. По насыпи, а по бокам глубокие кюветы. И мины не только убивали врагов, от их взрывов земля расползалась и дорога опускалась в болото. После много труда стоило её восстановить, но лучше лить пот, чем кровь. А нам не привыкать к тяжелой работе – особенно если она необходимая цена победы.

Каждый миномет тянула на позицию целая сотня людей. И на руках же тащили мины, каждая весом как три человека. Но это был простой, хорошо знакомый и понятный труд. А когда Ван Сергеевич рассчитывал прицел, с таблицами и каким-то оптическим прибором, это было сходно с колдовством. Чтобы не ошибиться – потому что там, рядом с дорогой, готовились к атаке наши штурмовые группы. И все до единой мины попали туда, куда требовалось. Меня не было среди тех, кто убивал китайцев и американцев. Но я помню, как ликовали наши. И говорили, что в китайцах после этого боя что-то сломалось.