Союз нерушимый - Владислав Савин (2015)

Будь только рапорт, все было проще — отправить порученца на аэродром, забрать пакет. А что с пленными делать? Решаем вопросы по мере поступления! И кстати, один час все же можно и поспать — чует сердце, что завтрашний день будет ну очень веселым!

Это было очень хорошо, что он приехал сам — поскольку посланец из СМЕРШа имел приказ, как написано на пакете, вручить самому Пономаренко П. К. , в собственные руки. Что ж, товарищи из Пятой Воздушной, покараульте этих гавриков еще десять минут, пока я ознакомлюсь с донесением. Комендант аэродрома, тут есть закрытая комната со спецсвязью, и гауптвахта? И телефон в пакете — ну, обращаться с техникой из будущего Пономаренко умел достаточно, чтобы включить просмотр изображений, а надо будет — найдется, кому и на ноут скачать, и распечатать.

Прочтя и просмотрев, Пантелеймон Кондратьевич крепко выругался. Что Первый Секретарь союзной республики оказался не просто дураком и куркулем, но и прямым изменником, это действительно была бомба! Хотя предположения Лазаревой похожи на правду: каким бы идиотом ни был Кириченко, но сообразил бы, что "царем украинским" ему не быть, а значит первую скрипку в этом оркестре играет не он, а бандеровцы! Причем Лазарева, из самых лучших побуждений, ткнула палкой в осиное гнездо — и теперь в Киеве в любой час может начаться антисоветский мятеж. Действовать надо быстро!

Берия был явно не в восторге, что его разбудили в полшестого утра. Но вошел в ситуацию легко. Еще через час разговор продолжился на Лубянке, в кабинете наркома ГБ Меркулова. Помимо хозяина ("человека Берии") присутствовали только Лаврентий Павлович и Пантелеймон Кондратьевич. А в десять часов утра Берия и Пономаренко ожидали в приемной Сталина, также был и начальник Генштаба Василевский (тоже посвященный в "Рассвет", еще со времен Сталинграда).

Иосиф Виссарионович не сидел за столом, а ходил по кабинету. Что было признаком — он очень неспокоен. На столе лежала папка, с содержимым которой Сталин уже успел ознакомиться. Доклад за подписью Берии (все ж обошел меня тут — подумал Пономаренко), крупно распечатанные фотографии с телефона, с заключением экспертизы, что опознаны еще двое, Бусел и Олейник, их фото нашлись у внешней разведки, также "ярые враги, на которых клейма негде ставить". И подробные показания Витковского "Змеюки" и прочих, полученные в ходе уже не походно-полевого, а настоящего, вдумчивого допроса здесь, в Москве. Этим в значительной степени и объяснялось, что Сталину доложили лишь спустя три часа — конечно, присутствовал и мотив, не будить Вождя, но главное, надо было проверить достоверность сведений. Однако первоисточник, письмо Лазаревой, в папке было тоже.

— Доигрались — сказал Сталин — враги, фашистские недобитки, ходят в лучших друзьях у Первого Секретаря. Присутствуют на совещании в ЦК, как у себя дома. Там же, прямо в ЦК, угрожают инструктору, присланному из Москвы. Плетут заговоры, и ведь наверняка, не вчера это началось! Тащат с собой вооруженную банду в полторы тысячи человек, и никто ничего не замечает. А теперь готовят открытый мятеж — а товарищ Мешик, ваш ставленник, товарищ Берия, спит и не видит, что творится у него под носом. Как и командующий КВО Герасименко. Так я вас спрашиваю, кто хозяин на Украине — Советская Власть, или Бандера с Шухевичем? И как вышло, что заговор раскрыла товарищ Лазарева, случайно приехавшая девчонка двадцати лет, а не аппарат НКГБ(У)? Вопрос — зачем тогда нужен такой аппарат, если он не видит прямой и явной угрозы Советской Власти?

Это была всего лишь накачка. Вряд ли товарищ Сталин имел сейчас серьезные претензии к сидящим напротив — и тем более, не думал ни о каких репрессиях к ним. Но все знали, что Вождь никогда ничего не забывал, и мог вспомнить огрех, допущенный давно, и в другой обстановке.