Обещания богов - Обещания богов (2022)

Симон раздавил сигарету и встал открыть окно. Выветрить запах табака. А еще лучше — вместе с царившим в комнате напряжением.

— Мне не хотелось бы чернить ушедшего человека, — произнес он якобы в затруднении, — но Маргарет вела праздную и пустую жизнь супруги состоятельного человека.

— То есть?

Симон вернулся к столу и сел:

— Парикмахер, походы по магазинам, косметические процедуры… Она также часто встречалась с подругами и пила с ними чай.

— Мне говорили о клубе…

— Верно, она была членом «Вильгельм-клуба». Нечто вроде литературного салона или, скорее, светского. Его члены собирались каждый день после полудня в отеле «Адлон».

Бивен снова откинулся в кресле.

— Во время ваших последних встреч фрау Поль не показалась вам нервной или испуганной?

— Я уже сказал вам, что это и было предметом наших сеансов.

— Не стройте из себя дурака. Не показалось ли вам, что она боится какой-то конкретной опасности? Получала ли она угрозы?

— Насколько мне известно, нет, но…

Этот односторонний допрос начал действовать Симону на нервы. Обычно вопросы задавал он.

— Не могли бы вы уточнить обстоятельства ее кончины? Если бы я знал, что именно случилось, то смог бы полнее вам ответить…

— В мои обязанности не входит снабжать вас какой бы то ни было информацией.

Гауптштурмфюрер обхватил сцепленными пальцами колени. У него были широкие костлявые ладони со множеством старых порезов. Руки крестьянина, но еще и штурмовика, который бил морды и стекла, ломал руки и все, до чего могли дотянуться его кулаки, прежде чем получил это зловещее повышение — поступил в гестапо.

Симон также заметил, что мужчина говорит без акцента. Яблоко от яблони недалеко падает. Да, он родом из деревни, но где-то в окрестностях Берлина. А сам Симон потратил годы, чтобы избавиться от своего дурацкого баварского говора.

— Если я правильно понял, — снова заговорил посетитель, — жертва регулярно посещала вас на протяжении почти двух лет. Она рассказывала вам о личных проблемах, о своих тревогах, сомнениях и уж не знаю о чем еще. Если кто-то в Берлине и знает всю ее подноготную, то именно вы.

— Повторяю еще раз: Маргарет страдала от неприспособленности к жизни в нашем обществе… это постоянно ее угнетало. Я никогда не слышал от нее об угрозах или о каком-то человеке, которого она считала бы опасным.

— Подумайте хорошенько.

Симон выудил новую «Муратти» и прикурил ее, задрав нос, что должно было обозначать усиленное копание в памяти. По другую сторону тонкой перегородки находились полки с дисками, где были записаны все их сеансы с Маргарет начиная с мая 1937 года.

— Мне правда очень жаль. Ничего не приходит в голову.

Бо́льшая часть «проблем» фрау Поль едва дотягивала до статуса неврозов, а перепады душевного состояния не выходили за рамки экзистенциальных мучений заброшенной жены. Ее единственным врагом была скука — и оружием в борьбе с ней служили непрестанные покупки, крепкие коктейли, поглощаемые с четырех часов дня, а еще любовники, в том числе и он сам, которым удавалось более-менее ее развлечь.

Симон вернулся к первой мысли — вернее, ко второй. Раз уж она развлекалась напропалую, отправляясь в берлинские трущобы и якшаясь со всяким сбродом, то, возможно, в конце концов нарвалась на неприятности.

— А она никогда не говорила с вами о мраморном человеке?

— Простите?

— О мраморном человеке.

— Что вы имеете в виду? Статую?

Франц Бивен устало выдохнул. Впервые он позволил себе человеческую реакцию. Его лицо сразу переменилось, став менее жестким, более… живым.

— Это единственная имеющаяся у нас наводка. Несколько раз она говорила с мужем о мраморном человеке. Кажется, она его опасалась…

— И больше она ничего не сказала?

Бивен не ответил: похоже, он оценивал своего собеседника. Даже его пиратский взгляд стал не таким непроницаемым.