Обещания богов - Обещания богов (2022)

Франц недолго остается в СА. В ноябре их глава Гитлер организует государственный переворот — неудачный, за несколько часов все летит в тартарары. Гитлер арестован, штурмовики распущены, Франц оказывается там, откуда начинал. Он без предупреждения возвращается на ферму и застает мать в объятиях работника. Хватает ружье и пристреливает любовничка, а потом скармливает его свиньям. С Mutter они приходят к соглашению: если начнется расследование, она расскажет, что работник вернулся в родные места, и все же Франц не может оставаться на ферме.

Некоторое время он живет в лесу, как зверь. Потом уезжает обратно в Берлин и попадает в Unterwelt. Кем он только не был — вышибалой, охранником, вором, даже убийцей; кем угодно, лишь бы за это платили.

1926 год. Францу двадцать два года. По-прежнему крепкий, с теми же прилизанными волосами, вот только его фантазии на тему чистой тевтонской расы приказали долго жить. Среди уголовников он заработал серьезную репутацию. Жестокий, опасный, неуправляемый. Ему не очень доверяют: он не гангстер, но и не нацист. Так кто же он?

Стиснув зубы, он держит себя в руках. Регулярно навещает отца, гниющего в психлечебнице, — его мозги сгорели вместе с легкими. Бывает у матери, которая наняла нового работника.

Год спустя она умирает. Франц притаскивает на похороны отца, который и на церемонии постоянно слышит свист газа и гул французских самолетов. Затем он начинает танцевать у вырытой могилы, потому что немцы выиграли войну. Когда он решает помочиться на гроб, Франц вырубает его и возвращает в психушку.

Ни семьи, ни опоры, денег едва хватает, чтобы пожрать, и ни малейших перспектив. Тут он узнает, что Гитлера выпустили из каталажки, а штурмовики получили право переформироваться. Он возвращается к ним. Начальство отмечает его за ум, боевые качества и преданность делу — Франц отдается СА душой и телом, ему больше ничего не остается. К тому же у него идеальная биография: сам от сохи, отец — герой войны. Его посылают в Вену пройти подготовку по методам партийной пропаганды и организации войск. Он схватывает все на лету.

Весной двадцать восьмого штурмовики снова получают разрешение носить форму. Эта деталь меняет жизнь Франца. Он марширует, ходит в ногу, командует собственным подразделением — образец для всех. На самом деле он ни на секунду не верит, что подобное сборище придурков способно добиться политического влияния. Власть захватывают через избирательные урны, а не дубинкой или винтовками.

Личность Гитлера вызывает у него недоумение. Этот рыгающий псих, рассказывающий невесть что, со своим дергающимся кадыком и ужимками оперной дивы вроде бы не может вызвать ничего, кроме смеха. Но при этом он заводит толпу. Франц может в этом поклясться: он сам обеспечивает порядок на митингах.

Бивену поручают отдельную миссию: перед поджогом Рейхстага он должен вынести оттуда одно кресло — любимое кресло Германа Геринга. Он все исполняет, но до этого фотографирует мебель in situ[43] в языках пламени. На следующий день он лично доставляет кресло по частному адресу Геринга и тайком делает новую фотографию. Он даже помещает в кадр свежий выпуск газеты «Völkischer Beobachter» с заголовком о пожаре. Достаточно положить рядом два снимка, чтобы все понять.

Он, не колеблясь, приходит к Эрнсту Рёму, главе СА, и показывает обе фотографии, предупредив, что если с ним что-либо случится, то снимки будут отосланы в газеты. «Вся пресса в наших руках», — отвечает Рём. «Я говорю об иностранных газетах». Продолжения истории не последовало. Его даже продвигают по службе.

Но его инстинкт уже подсказывает нечто иное: назначенному канцлером Гитлеру штурмовики больше не нужны. Более того, эта армия скотов, которую становится все труднее держать под контролем, ему мешает. И главным образом ее руководитель Рём — тот слишком много болтает и плюс ко всему еще и педик до мозга костей.