Обещания богов - Обещания богов (2022)

Бивен ткнул пальцем в угол снимка, где виднелся Альбрехт Медведь, князь Священной Римской германской империи XII века.

125

Они въехали в Тиргартен со стороны Кемперплац. По дороге они не проронили ни слова, ошеломленные своим открытием и в то же время разочарованные тем, что не нашли большего. В Берлине царил непроглядный мрак. Ни одного фонаря, а сейчас, после полуночи, и ни одного прохожего с синим фонариком.

Идеальная ночь, чтобы пробудить ужас.

В темноте аллея Победы напоминала длинную полосу освежеванной ночи. Вдоль аллеи были разбросаны статуи. Бивен со следовавшим за ним по пятам Симоном направился к тем, которые имелись на фотографиях. Он угадывал их в сумерках — мускулистых титанов, несущих на своих плечах судьбу избранной расы. Они обошли каждую скульптуру, вглядываясь в кусты, подстерегая любое колебание листьев…

Сначала Оттон I Бранденбургский в своей кольчуге, потом император Сигизмунд в своем крылатом шлеме и Иоганн II, опирающийся на свой щит. И все впустую. Только рядом с Фридрихом I Бранденбургским в широком плаще и шляпе с большими полями они наткнулись на первую парочку в разгар тайных утех. Пришлось напрячь слух, потому что все, абсолютно все происходило во мраке.

Они подошли ближе. Эта вылазка, казалось, вогнала что одного, что другого в подобие транса. Безымянные и безликие трахающиеся парочки, перекатывающиеся в папоротниках, наводили на них оторопь, причем до такой степени, что оба едва не забыли о настоящей цели своих поисков, Курте Штайнхоффе и его фотоаппарате.

Вдруг Бивен замер: любовники были тут, совсем близко. Женщина с раздвинутыми ляжками, босая, лицо скрыто цветущим кустом, и мужчина на ней, неловко пытающийся спустить штаны. Бивен выразительно махнул Симону: только тихо.

Штайнхофф должен быть где-то поблизости. И почти сразу обнаружились еще две парочки справа, между корнями огромного дерева, в позиции «валетом», увлеченно делающие друг другу минет. Но никаких фотографов-любителей…

Они двинулись дальше и наткнулись на четвертую парочку на маленькой поляне, почти скрытой склоненными деревьями. И тут же Бивен заметил неподалеку ползущего по земле человека. Потом еще одного, только что отделившегося от ствола и скользящего, не тревожа ни единой ветки. Гестаповец прищурился и внимательно оглядел подлесок. Мелькнуло одно лицо, потом второе, потом третье…

Тайные зрители.

Они были здесь, невидимые, безмолвные, но живые до дрожи. Неподвижные, они, казалось, держались настороже, как в засаде, и в то же время были близки к экстазу.

Новый жест Бивена — не подходи ближе. В нем просыпался охотник. Не гестаповец, вышибающий ногой двери, а крестьянский мальчишка, который привык дышать в унисон с лесом, растворяясь в нем.

И тут он решил, что стал жертвой галлюцинации. Парочка, за которой он наблюдал, преображалась. У нее появлялись новые руки и новые ноги. Тела превращались в змеиное гнездо, где переплетались, изгибаясь и множась, различные отростки.

Зрители вступили в игру.

Незаметно приблизившись, они сначала запускали одну руку, потом другую. Затем позволяли себе несколько несмелых ласк, прежде чем полностью влиться в общий клубок, щупая все, что подвернется, и ища эрогенные зоны, как ищут золото в грязи.

Дуэт превратился в групповуху, групповуха — в беспорядочную путаницу тел, рук, ног, и все это вздымалось внутренней пульсацией, набирающим силу приливом схватки, исторгающим вопли и скулеж…

Бивен и Симон затаили дыхание, завороженные этой сюрреалистической картиной, напоминающей многоликое изменяющееся животное в глубине доисторической ночи.

Какой-то звук вернул их в реальность.