Обещания богов - Обещания богов (2022)

— Мы знали, что ты захочешь сам этим заняться, — ухмыльнулся тот. — У тебя всегда были шаловливые ручонки.

Бивен не был уверен, что сегодня выдержит ернические подколки Динамо. Он снова бросил на него взгляд. Хёлм представлял собой целый зоопарк: большое красное лицо, похожее на задницу бабуина, бегающие серебристые глазки, все время ускользающие подобно вытащенным из воды пескарям, бычья шея, кряжистые плечи, мощные руки и ноги. И ко всему этому волосат, как горилла.

Каблуком сапога Бивен перевернул тело. В шорохе листьев оно явило широкую чернеющую рану на горле. Низ живота зиял пустотой, не вызывающей желания разглядеть ее поближе.

Зато лицо, несмотря на землю и слипшиеся волосы, было на редкость тонким. Такая красота ранит мужчин, напоминая им, до какой степени сами они посредственны и как безнадежны их желания.

Убийца остервенело кромсал женщину: на животе видны были многочисленные разрезы. Как и у двух предыдущих жертв, имелись также раны, полученные при попытке обороняться, — на пальцах, руках, торсе.

Бивен заметил и следы укусов. Тиргартен славился дикой фауной: лисы, куницы, кабаны… Весь этот животный мирок пытался выжить под сенью Колонны Победы, подальше от праздношатающихся гуляк.

Бивен не был медиком, но отлично представлял, как все происходит в природе: на глаз он прикинул, что женщину убили утром. Звери не успели дать волю зубам.

— Известно, кто она?

Динамо протянул ему дамскую сумочку. Бивен взял ее, отметив качество кожи, инкрустированной жемчугом, — опять из богачек. Наверняка жена какой-нибудь шишки. А может, и член «Вильгельм-клуба». Scheiße!

Отыскал удостоверяющие личность документы в кавардаке из пудрениц, тюбиков с помадой и банкнот. Убийца явно не был вором.

Лени Лоренц. Родилась в девятьсот восьмом. Девичья фамилия — Клинк. Проживает в квартале Грюневальд. Ему уже где-то встречалось это имя. Она была близкой подругой Сюзанны Бонштенгель и Маргарет Поль. И фигурировала в его списке «свидетелей, не подлежащих допросу».

Убийца точно знал этих женщин. И даже посещал их салон. Надо копать в этом направлении. Но Бивен для таких дел не годится. Ему не по силам изображать легкомысленного волокиту или незаметно проникнуть в клуб…

Все, что он может, — это выполнять стандартную полицейскую работу. Вытрясти душу из мужа. Из шофера. Из прислуги. Однако новый труп предоставлял ему неожиданную возможность провести расследование на свой лад, а не тащиться по стопам Макса Винера, дознавателя из Крипо. Прежде всего нужна качественная аутопсия, проведенная по всем правилам.

Он посмотрел на дело шире. Арестовать всех недавно выпущенных преступников, всех фетишистов, зациклившихся на обуви, всех служащих отеля «Адлон», всех гулявших в Тиргартене, всех, кто в последние месяцы разговаривал с Сюзанной Бонштенгель, Маргарет Поль и Лени Лоренц, всех, кто их близко или не очень близко знал или же просто встречался с ними в «Адлоне», на теннисе, в модных магазинах, в ресторане… Он заполнит под завязку внутреннюю тюрьму гестапо в доме 8 по Принц-Альбрехтштрассе, а также тюрьмы Плётцензее, Шпандау, лагерь Ораниенбург-Заксенхаузен, Дахау…

Он мог это сделать.

Он мог все — это же гестапо, мать вашу.

— Ладно, увозим ее или как?

Красная рожа Динамо привела его в чувство. Он не сделает ничего подобного. Напротив, следует действовать тонко, а с такими парнями, как Хёлм, ни о какой тонкости и речи быть не может.

И все же он был несправедлив. Динамо нравился девицам куда больше, чем, например, он сам. Хёлм не скупился на шутки и всегда находил верный тон, чтобы завязать доверительные отношения. Прямая противоположность Бивену.