Правда или желание - Наталья Тимошенко (2022)

Пауза затягивалась, и в какой-то момент Никита тоже посмотрел в окно, впервые желая понять, на что его отец так внимательно смотрит все эти годы. За окном уже почти стемнело, лишь над самой кромкой деревьев еще оставался кусочек красно-фиолетового неба. К вечеру наконец прекратился дождь, и, хоть тучи все еще закрывали небо, у самой земли их уже не было, и солнце, стремительно уходящее за горизонт, подсвечивало их снизу. И этот свет так привлек Никиту, что он не заметил, когда отец повернул к нему голову. Лишь когда снова посмотрел на него, увидел его взгляд, жадный, нетерпеливый. Отец смотрел на него с таким неистовым голодом, как бездомный черпает горячий суп стужей зимой. Будто впервые смог позволить себе увидеть, как повзрослел его сын, как изменился за эти годы. Но стоило Никите повернуться, как он снова попытался напустить на себя то бездумное выражение лица, за которым — Никита теперь в этом не сомневался! — прятался все эти годы. Вопрос только, прятался от кого? От него, старшего сына? Или от собственных демонов, ежесекундно жрущих душу?

Попытался, но получилось не до конца. Что-то живое все-таки осталось на его лице.

— Кандалы и ошейник нельзя надевать на одного человека, — внезапно произнес отец, и Никита поймал себя на мысли, что совсем не помнит его голос. Точнее, ему казалось, что помнит, но другим. Не таким хриплым и чужим.

— Что? — растерянно переспросил он.

— Нельзя, — повторил отец. — Слышишь? Ни в коем случае. Это приведет к страшной трагедии.

Никита во все глаза смотрел на него, а в голове бессмысленным роем метались разные мысли, и никак их было не собрать в нечто связное.

Значит, он не ошибся? И этот демон, который убил Алину, Ирину Пряникову, а теперь и за Яной увязался, действительно был у них дома в ту ночь, когда они остались сиротами? Откуда отец знает про кандалы и ошейник?

Холодная волна окатила его с головы до пят. Антон Девятов надевал и то, и другое, затем убил свою жену и несколько дней находился в полностью неадекватном состоянии. Леша говорил, что в его крови нашли транквилизаторы, но что, если дело не в них? Да, врачи сумели привести его в чувство, он не оказался в психушке, как отец Никиты, но ведь за двадцать лет медицина шагнула далеко вперед.

Никита снова взглянул на отца.

— Ты надевал их? Браслет и медальон были у тебя? — охрипшим голосом спросил он.

Отец еще несколько долгих секунд смотрел на него, а затем повторил:

— Не позволь этому случится. Что хочешь делай, чем хочешь жертвуй, но не позволь.

Сказав это, он отвернулся к окну и снова стал напоминать ту живую статую, к которой Никита привык за эти годы. Сколько ни бился он над дальнейшим разговором, отец больше не сказал ни слова, не взглянул на него и никак не дал понять, что слышит. Будто на несколько часов он вышел из своего вечного ступора, а теперь снова вернулся в него.

Никита нырнул в прохладный вечер, стремительным шагом дошел до ворот клиники, но не вышел на улицу, остановился. Несколько раз глубоко вдохнул, впуская в легкие свежий воздух и надеясь, что он приведет в порядок мысли. Единственное, что он сейчас чувствовал, это непонятную горечь во рту. Хотелось заесть ее чем-нибудь сладким, но он никогда не держал в машине ничего съестного. Даже долбаной жвачки не валялось в бардачке! Единственное, что он может, это дышать глубже.

В кармане снова завибрировал мобильный телефон, в котором он так и не включил звук.

— Да, — сказал Никита, даже не посмотрев на имя звонившего.

— Ты не нашел Янку? — спросила трубка голосом Сатинова.

Никита проглотил замечание о том, что искать ее было не его задачей.

— Я был занят, — ответил он, отстраненно отмечая, как странно звучит голос, будто и не его вовсе.