Траектория - Александр Ярушкин, Леонид Шувалов (2016)

Вскоре из старинного и современного многоэтажного Омска такси въезжает в одноэтажный, с однотипными кирпичными домами, плоский, как блин, район города. Проскочив километра два по прямым улицам, машина замирает у дома номер восемнадцать.

— Ждите, мы скоро,— говорит Павел шоферу, и мы вылазим из «Волги» под пристальными взглядами прильнувших к окнам домохозяек.

Павел громко стучит.

— Кого надо?! — приоткрывая дверь, спрашивает морщинистая старуха в стеганой безрукавке.

— Данилова.

— Тнмоху?.. А ты кто будешь?

— Из уголовного розыска.

Старуха выходит на крыльцо, всплескивает руками:

— Натворил, что ль, Тимоха чего?

— Поговорить надо,— уклоняется от ответа Черный.

Старуха склоняет голову набок, пытливо всматривается в лицо оперативника.

— Нет, уж ты, милок, скажи, если что не так. Мне ж его тады выписывать надо. А то вон у Кузьминичны из семнадцатого дома тоже квартирант жил. Посадили его, а она теперя мыкается, не знает, как выписать.

— Пусть к участковому обратится. Данилов- то где?

— На работе Тимоха, где ему быть... В Доме печати, плотничает.

— Ну, скоро поедем? — занудным голосом тянет таксист, подходя к нам.

— Уже едем.

26.

Пока Павел рассчитывается с водителем, задрав голову разглядываю здание с высоким крыльцом. Черный подходит, и я осведомляюсь:

— У вас работникам уголовного розыска зарплату повысили?

Неожиданно для меня в оперативнике просыпается отчаянный ловелас:

— Не хотелось, чтобы такая обаятельная следователь прокуратуры, гостья, замерзла. Век бы себе не простил...

Мы решаем, что плотник скорее всего должен трудиться не в бесчисленных редакциях, а в типографии. В одном из длинных коридоров я замираю. Навстречу, держа в руке деревянный ящик с торчащими из него ножовкой, выдергой и еще какими-то инструментами, неторопливо движется Михаил Данилов, с которым только вчера я беседовала в Шадринке. Но Данилов не глядит в мою сторону. Лишь поровнявшись с нами, он бросает недовольный взгляд из-под густых бровей: дескать, чего это ты уставилась? Потом сердито проводит ладонью по рыжей щетине и отворачивается.

— Данилов? — склоняется ко мне Паша Черный.

Я киваю,

— Тимофей Дементьевич! — окликает мужчину Павел.

Тот оборачивается.

— Здравствуйте,— говорит оперативник.

Представив вначале меня, потом себя, интересуется, где можно спокойно побеседовать,

— Опять за мое дело взялись,— вздыхает Данилов, не понимая, как я жаждала этой встречи и сколько возлагаю на нее надежд.

По крутым ступеням спускаемся в душный подвал, проходим полутемным лабиринтом с низким потолком к голубой двери. Погремев связкой ключей, Данилов распахивает ее, щелкает выключателем. В просторном помещении ярко вспыхивает большая лампа, висящая на длинном проводе.

Совсем как его младший брат, смахивая ладонью с двух табуреток, Данилов предлагает нам сесть, а сам прислоняется к верстаку.

При ярком свете вижу, что между братьями не такое уж полное сходство. Лицо Тимофея Дементьевича гораздо сильнее изборождено морщинами и голова почти сплошь покрыта блестками седых волос.

Нас с Павлом интересуют подробности, даже незначительные. Поэтому обстоятельно расспрашиваем потерпевшего обо веем, надеясь уловить хоть что-то, могущее привести к цели.

— Итак, вы приехали в Омск…— подсказывает Паша Черный.

Тимофей Дементьевич устало соглашается:

— Приехал... Дело шло к вечеру. Родных или там знакомых у меня тут нету. Не бегать же ночью по городу. Решил зайти сперва в ресторан, ужинать-то всё равно надо. Поужинаю, думаю, на вокзале переночую, а с утра пойду искать жилье да работу. Думал домишко прикупить, небольшой какой-нибудь, на худой конец можно было и полдома…

Лицо Данилова мрачнеет.