Сводные - Жасмин Майер (2021)

Я не могу делать замечание Оксане, ведь она не моя мать. Я даже не могу ее отдернуть, заставить обратить внимание на то, что Кай и до этого отлично справлялся на кухне, а кому какое дело до этого горошка, если сама она потом говорит, что не ест «Оливье», потому что на диете?

Стиснув зубы, Кай просто продолжает готовить.

Яков дергает меня и каждый его рассказ о балете и театре прерывается наводящими вопросами мне:

— Да, Юль?

— Скажи, Юль?

— А помнишь, Юль?

Через час у меня шея отваливается от постоянных кивков, а глаз начинает подергиваться. Розенберг обаятелен с Оксаной до приторности, а еще почему-то именно он вдруг оказывается рядом со мной за праздничным столом, тогда как Кай аж в другом углу возле моего отца.

Кай продолжает часто ходить на кухню под разными предлогами, и в какой-то момент я тоже пытаюсь выйти из-за стола, но меня останавливает Яков.

— Сиди, Юль. Я ему помогу.

Розенберг уходит на кухню, а Оксана поворачивается к Платону и говорит:

— Невероятный парень. Такой талант и целеустремленность в его возрасте многого стоят! Приглядись, Юль. Как знать, вдруг он и правда твое счастье. Вы оба театралы, кто как не вы поймете друг друга лучше всего?

В эту же секунду Костя появляется в дверном проеме столовой.

Я его вижу.

А вот Оксана — нет. Она сидит спиной к двери и продолжает самозабвенно восторгаться качествами Розенберга, «который и в подметки не годится некоторым из нас».

Это становится последней каплей.

Большое блюдо с шубой в руках Кая опасно наклоняется, и я срываюсь с места. Сбиваю стул, ударяюсь мизинцем, но плевать. Я сделаю все, чтобы не выслушивать, какой Кай безрукий, если не смог даже тарелку донести до стола. И плевать, что большую часть овощей именно он и порезал. Ему достанется так, как будто он угробил нашу единственную еду на сегодня.

Шуба неумолимо съезжает, пачкая блестящие края блюда, но я успеваю подхватить тяжелую ношу. Смотрю в стальные, непроницаемые глаза Кая, и шепчу:

— Я держу, держу. Спокойно.

Он моргает и переводит взгляд на меня. Кивает, играя желваками, а потом просто разворачивается и уходит к себе.

— Ну зачем ты шубу Юле оставил, Костя? — оборачивается Оксана. — Тяжелая же для девочки! Давай, я поставлю. Вот он так всегда.

Перевожу взгляд на отца, но он говорит по телефону, принимая поздравления от коллег по работе, и ничего не слышит.

Из кухни появляется довольный Розенберг.

Передаю шубу Оксане, а сама вталкиваю Якова обратно на кухню и прикрываю дверь.

— Что ты ему сказал?

— Кому? — удивляется Розенберг.

— Косте! Что ты ему сказал, что он вылетел из кухни, как ужаленный?

— Да с чего ты решила, что я ему что-то вообще говорил? — складывает на груди руки Розенберг.

— Потому что я тебя как облупленного знаю. Говори, Яков! Или я с тобой следующий месяц не буду разговаривать!

— Пф, так и не выросла, Лю? Что за детские угрозы?

— Что. Ты. Ему. Сказал.

— Правду.

— Какую еще правду?

— Что ты моей будешь, Юль, — спокойно отвечает Яков. — Ты же полезла ко мне целоваться первой? Я помню. Только испугалась в последний момент, но это поправимо. Не бойся разрушить нашу дружбу, если у нас будут отношения, так мы сделаем ее еще крепче. У тебя впереди гастроли по Европе, у меня тоже. Как только закончится карантин, нам обоим тут же начнут делать визы. Я узнавал у Директора. А знаешь, чем заканчиваются для двух талантливых ведущих танцовщиков полугодовые гастроли?

— Чем? — тупо переспрашиваю я, абсолютно не понимая, куда он клонит.

— Одним номером на двоих. Увидишь, я смогу доказать тебе, что ты должна быть только со мной.

— Да не хочу я быть с тобой, Яков! Когда ты поймешь это, наконец?

— Из-за своего парня? — ощетинивается Яков. — Кай сказал по большому секрету, что ты себе даже парня успела завести на стороне. И что он вроде как боксер. Это так?