Сводные - Жасмин Майер (2021)

— Слушай, — вдруг говорит Розенберг. — А помоги уговорить твою сестренку сходить со мной на свидание?

Довольная улыбка тут же сползает с лица Кая.

Не ожидал, дорогой братец?

Глава 14

— На свидание с кем? Прости, что не расслышал.

— Ну как с кем, конечно, со мной!

Кивает с видом оскорбленного дегустатора, которому вместо элитного вина подсунули какую-то кислятину, и выплевывает второй вопрос:

— А куда?

— Отличный ресторан с видом на крыши Питера.

От упоминания крыш Кая перекосило еще сильнее.

— И когда?

— Завтра. Я даже столик уже заказал на свое имя.

— Столик на двоих?

— Конечно! Зачем нам кто-то еще?

— А во сколько?

— В девять вечера, живая музыка будет.

— Заманчиво… Но нет, Юля никак не сможет пойти.

— Чего-о-о? — у Розенберга аж глаза выпучились. — Это почему?

— Удивлен, что ты не подумал об этом, — с невозмутимым видом отзывается Кай. — Вы ведь оба из этих… Балетных. У нее же прослушивание! Юле никак нельзя нарушать режим, диету и ей особенно важно высыпаться. Ты ей добра желаешь, Яков?

— Конечно, — тянет Яков, не понимая, куда клонит Кай.

— Тогда подумай, каково ей будет в том ресторане, если съесть ничего нельзя, а ложиться спать надо уже в десять?

— Ты так рано ложишься, Лю? — удивляется Розенберг.

Я удивлена не меньше. Сейчас половина десятого и, если верить Каю, в это время я уже должна быть в пижаме и с почищенными зубами. Но Розенберг поразительно легко верит в эту ложь и говорит:

— И правда нехорошо вышло. Прости, что не подумал, Лю.

Розенберг прощается и уходит, а после Кай говорит:

— Пошли, мы уже опаздываем. Через полчаса ты уже должна быть в кровати.

Он подталкивает меня к выходу, и мы остаемся одни.

— Что? Но я не собираюсь спать! Я не ложусь так рано!

— А кто говорил про сон? Когда не спишь, в кровати даже веселее.

Хорошо, что иду первой, и он не видит, как вспыхивают мои щеки. Прикладываю ледяные пальцы к пылающим щекам и понимаю, что почему-то не могу сдержать улыбки.

Я прощаюсь с вахтершей, и мы выходим на улицу. Дождь больше не льет как из ведра, но капли тумана висят в воздухе, пока мы идем к машине.

— Зачем ты вообще это придумал?

— А что, может, я чего-то не знаю, и вы с ним встречаетесь?

Кай распахивает передо мной пассажирскую дверь, и я вижу, что он ждет ответа.

Наверное, я могла бы соврать, чтобы еще позлить его, но почему-то не могу.

— Я ни с кем не встречаюсь и не планирую.

— Даже так?

— После окончания я хочу уехать в Европу, зачем мне заводить отношения, которые неминуемо закончатся? А в отношения на расстоянии я не верю.

Он стоит так близко, но в его свинцовых глазах невозможно прочесть ни единой эмоции. А потом Кай и вовсе отворачивается, набрасывая на голову капюшон от батника.

— А как же друзья? — сухо спрашивает он.

— Друзей у меня немного. Моя единственная лучшая подруга живет в Израиле, но дружба на расстоянии это другое.

— Садись, а то намокнешь.

И когда я опускаюсь, он оглушительно хлопает дверцей. Папа был бы в ужасе, если бы услышал. Кай обходит машину и садится за руль.

— Папа знает, как ты водишь?

— А я отлично вожу, балеринка, не волнуйся.

— Перестань называть меня балеринкой. Это обидно.

— Как скажешь, сестренка.

Еще лучше.

— Послушай, Кай… А ты ведь прошел тогда отборочный, я слышала. А дальше что будет?

Вижу, как Кай стискивает руль, но при этом все его внимание сосредоточено на том, чтобы вырулить с парковочного места. Он молчит, и я продолжаю:

— Ты уже участвовал во втором туре?

— А зачем тебе знать правду, балеринка? Чтобы отцу обо всем рассказать или к Морозову побежать?

— Я не собираюсь тебя сдавать! Разве ты этого еще не понял? — не хотела, но говорю с обидой.