Конфликт интересов - Екатерина Орлова

— С того, что ты рвешься в них, пытаясь убедить себя, что женщина тебе не нужна. А по факту в своем рассказе ты раз пять назвал Иду Кошечкой, и улыбался, как идиот, почти весь монолог. Еще доказательства нужны?

Я хмурюсь.

— Этого хватит.

— Вот и я так думаю. Не дури, Никитос, дай вам обоим шанс. Пожалеешь, если упустишь. Знаешь, как мой батя сказал мне еще когда мне было лет шестнадцать? Не отвечай, вопрос риторический, я все равно скажу. Он сказал, что, когда я найду ту самую, я не должен отпускать ее руку. Потому что если отпущу, ее тут же подхватит кто-то другой, и я буду сожалеть.

— Поэтому ты убежденный холостяк?

— Ага, не люблю держаться за руки.

Мы оба смеемся, и мне становится легче. Не потому что я принимаю решение строить отношения с Идой, а потому что разговор с другом немного расставил все по местам. Вон Мак счастлив в одиночестве, а Ромка несчастлив в своих недо-отношениях. У меня есть два совершенно ярких примера, как стоит и не стоит поступать. И в это «не стоит» неоновыми огромными буквами вписано слово «отношения». Так что да, наверное, я все же принял решение.

Глава 28

Ида

— В общем, там такие навесы были и море. Ощущение такое, словно попал на остров к каким—то туземцам, прикинь?

— И много было слушателей на твоем курсе?

Марта закатывает глаза и поправляет пакеты на руке. Мы выбрались в торговый центр, чтобы обновить гардероб к лету, которое уже вовсю разгулялось на улице.

— Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? – с самодовольным видом произносит она. – Знаешь, сколько женщин хотят научиться ценить себя?

— Ты же взращиваешь феминизм.

— А чем он плох?

— Тем, что противоречит женской природе.

— Сказала женщина, которая к тридцати одному году стала судьей.

— С помощью папы, — напоминаю ей.

— Да ты бы и без его помощи стала. Слишком много работаешь. Максимум работы, минимум личной жизни.

— Я пыталась…

— Построить токсичные отношения. Ага, я помню. Если мужик, женившись на тебе, начинает стремиться исправить твою внешность, о любви здесь речи не идет.

— Это профдеформация у него сказывалась.

— Она может сказываться в обычной беседе, где вместо слова «сиськи» он будет употреблять термин «молочные железы». Но если он полюбил тебя, то полюбил с небольшой грудью и тем носом, который тебе дала природа. Остальное – нюансы, Ида. Мудак тебя не любил. Мне казалось, мы с тобой уже пришли к общему знаменателю в этом вопросе?

— Пришли, — уныло констатирую я.

— Эй, — Марта обнимает меня за плечи и тащит дальше по проходу торгового центра. – Не кисни, мать. Найдется и для тебя рыцарь в сияющих доспехах. Тридцать восемь – это еще не возраст.

— Нашелся рыцарь, только темный.

— Как темная лошадка?

— Как Всадник Апокалипсиса.

Марта приподнимает брови и склоняет голову набок.

— А вот это уже интересненько. Пойдем присядем где-нибудь. Требую развратных подробностей. Это тот твой загадочный мужчина?

— Ага.

Мы усаживаемся в ближайшей кофейне, заказываем по большой чашке капучино и по куску торта, и тут, в царстве сахарной комы, я рассказываю ей обо всем, что произошло между нами с Темным. Брови Марты поднимаются вверх, съезжают к переносице, она то слишком активно жует, пялясь на меня во все глаза, то зависает, забывая, что несла вилку ко рту. В общем, не остается равнодушной до самого последнего слова. А когда я, выдохшись, заканчиваю рассказ и заказываю новую чашку кофе, сестра качает головой.

— Ну ты дура, — делает она вывод. – Опять влюбилась не в того.

— Ну почему не в того?.. Погоди, нет, ты неправильно поняла. Я не влюбилась.

Марта кивает.

— Ну конечно. Расскажи парторгу. Я же вижу по тебе. Такой же задурманенный мутный взгляд, глупая улыбка, мечтательность в каждой фразе. И восхищение… бесконечное восхищение опять не тем мужиком.