Его игрушка - Оливия Лейк

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Сама не знаю, что со мной. Возможно, беременность так влияла, но, когда я не кручинилась относительно нашего с сестрой вранья, то мечтала снова оказаться в объятиях ее Джейсона. Сумасшедших, яростных, губительных объятиях.

— Помочь с ужином? — услышала практически над ухом. Он остановился за спиной, совсем близко. Его тепло волной прокатилось по коже, согревая изнутри, сердце согревая. Я закусила губы и выдавила:

— Спасибо, я почти все.

— А с каких пор ты готовишь? — вдруг поинтересовался Джейсон. — Не подумай, что я против, просто раньше за тобой тяги к домашним делам не замечал.

Вот он мой шанс. Разница, которую даже он заметил, хотя еще не понимает подвоха. Я резко обернулась, утыкаясь в обнаженную грудь — футболка, очевидно, так и осталась в гостиной.

— Когда в… мы, — тут же поправилась я, — поженились, мне было всего двадцать лет! Многое изменилось! — Сил на признание, точнее, смелости, я пока не нашла. — Хватит судить меня в давно прошедшем времени! — и добавила, отворачиваясь: — Ты меня совсем не знаешь.

— Я уже понял.

Я почувствовала жар ладоней, зависших над моими плечами. Джейсон так и не коснулся меня — держит обещание. Мы оба страдаем от отсутствия близости, но терпим. Он хотел доказать мне, что, живя вместе, я могу быть свободной в выборе (верность не оговаривалась отдельно, но, уверена, мужчин я выбирать себе не могла). Я же желала поверить, что Джейсон может быть человеком и мужем.

— В холодильнике есть домашний лимонад, — сказала, нарушая молчаливое напряжение, звеневшее между нами. — Хочешь?

— Очень хочу.

Сказано со смыслом? Или это мне уже мерещится подтекст? У меня сладкая дрожь по телу разбежалась, истомой низ живота наполнился, а Джейсон ушел. Просто ушел. Налил в стакан лимонад и включил в гостиной баскетбол. Неужели от меня ждет полной капитуляции и признания в желании, чтобы он был моим мужем во всех смыслах? Ох…

После ужина сразу поднялась к себе: я поставила самой себе условие — не сближаться с Джейсоном, пока не признаюсь. Это и стимул, и честно по отношению к нам обоим. У нас и так слишком много завязано на сексе, нужно уметь без него вопросы решать.

Мне снилось что-то странное и страшное. Будто я пытаюсь найти выход, но не находила. Голова кружилась, мысли путались и катастрофически не хватало воздуха. Я резко села в постели, судорожно вдыхая. Сердце билось где-то в горле, пульс зашкаливал, а липкая тревожность, как стая насекомых, облепила тело. Мне нужно уйти. Нужно подышать. Просто оказаться на улице. Я не знала, куда пойду, но чувствовала, что должна спешить. Внутри все сжималось и переворачивалось от страшного чувства неотвратимости: возможно, я никуда не приду, но хотя бы попытаюсь дойти.

Внутреннее беспокойство подстегивало, поэтому я не стала раздеваться, а натянула джинсы, запихав в них шелковую сорочку, сверху — пальто. Ноги сами понесли к выходу, не заботясь об отсутствии обуви. Я даже не заметила Джейсона, сидевшего в гостиной с ноутбуком.

— Дэдэ? — позвал он, но мне было не до него. Мне просто нужно выбраться отсюда. — Ты куда?!

— Мне нужно, — ответила, не глядя.

— В смысле «нужно»?! — Он подскочил, отрезая меня от двери. — Время два часа ночи, куда ты?

— Ты не понимаешь: мне нужно спешить. Меня ждут.

Он осторожно обхватил мое лицо, пристально разглядывая. Джейсон хмурился, поджимая губы, а я пыталась высвободиться.

— Мне нужно уйти, — твердила я. — Нужно, понимаешь? Не держи меня, — почти повисла у него на руках. — Дай мне уйти! Пожалуйста, дай!

— Дэдэ, послушай, — очень спокойно говорил он. — Тебе никуда не нужно. Здесь твой дом. Я здесь.

— Дэдэ? — остановилась я, глубоко, резко глотая воздух. — Где же она? — кислород с хрипом вырвался из легких, больше вздохнуть не получалось.