Только между нами - Алайна Салах

— Давай решим к концу рабочего дня, — сдержанно отвечаю я, чтобы преждевременно не выдавать, что успела сдаться. — В случае чего я просто брошу машину на рабочей парковке.

— Ладно, упрямая. — Рома шагает ко мне и, обняв, быстро касается губами моей щеки. — Увидимся на работе.

Он выходит из гардеробной, а я остаюсь стоять, терзаясь вопросом, почему в один день он ведёт себя как ублюдочный деспот, готовый наступить мне на голову, лишь бы не разрушить в глазах сотрудников образ самодержца, а в другой — слишком сильно напоминает того человека, за которого я выходила замуж. Определился бы уже. С определённостью жить куда проще.

* * *

Я успеваю несколько раз пожалеть, что из упрямства не поехала с Романом, потому что за два квартала до офиса встаю в пробку. Как результат, к лифту подхожу, лишь когда часы показывают начало десятого. Терпеть не могу опаздывать хотя бы потому, что потом всё идёт наперекосяк и вместо чашки кофе и традиционного созерцания утренней Москвы нужно будет сразу уткнуться в ноутбук. К тому же теперь у мужа появится очередной повод думать, что я пренебрегаю трудовой дисциплиной и позволяю себе больше, чем другие сотрудники.

— Похоже, я тут не один злостный нарушитель, — слышится слева знакомый голос, от звука которого я едва заметно дёргаюсь.

В этот момент двери лифта гостеприимно раскрываются, и вместо того, чтобы посмотреть на Сопляка, я выбираю сразу шагнуть в них. Я, он и лифт. Снова. Просто прекрасно.

Матвей заходит вслед за мной и нажимает кнопку нужного этажа. В мои планы не входит делать вид, что мы не знакомы, поэтому поворачиваюсь к нему лицом и здороваюсь.

Он постригся, потому что его волосы выглядят немного темнее и короче. И всё-таки, кто так искусно гладит ему рубашки? Всегда идеально чистые, без заломов. Вполне возможно, есть девушка, с которой он сожительствует. Двадцатилетние парни вне родительского надзора едва ли бывают такими ухоженными.

— Каждое твоё появление на работе можно заносить в журнал мод, — произносит он, глядя мне в глаза. — И расстёгнутые рубашки мне нравятся гораздо больше.

Хочется фыркнуть. Истинный комплимент двадцатилетнего. «Заносить в журнал мод». И какого чёрта я расстегнула пуговицы? Подумает ещё, что я стала это делать, чтобы впечатлить его.

— Насколько я знаю, на тебя свалилась целая куча работы. Сосредоточься лучше на ней, а не на разглядывании моих рубашек.

Он сочувственно кривит губы.

— Не могу. Разглядывать твои рубашки и заставлять тебя смущаться — это особый вид удовольствия. К тому же мне нравится думать, что ты стала так одеваться для меня.

— Если бы за самомнение хорошо платили, ты бы давно прилетал на работу на собственном вертолёте.

— Может быть, когда-нибудь так и будет, — улыбается Сопляк и тут же становится предельно серьёзным. — Родинский зарабатывает себе баллы хорошего руководителя в глазах других сотрудников за твой счёт. Не позволяй ему так с собой обращаться. Ты ведь как никто знаешь себе цену.

Мне словно дали под дых. Я беззвучно глотаю воздух и не могу выдавить ни звука. Сопляк даёт мне советы, как вести себя с мужем. Жалеет меня, глядя в глаза. И возможно, жалеет не только он.

— Кажется, небольшие рабочие успехи наделили тебя комплексом бога, — шиплю я, до боли поджимая пальцы в туфлях. — Оставь своё сочувствие для кого-нибудь другого и занимайся своими делами. Мы с тобой не друзья, не родственники и не любовники. Ты не имеешь морального права лезть в мою жизнь. Продолжишь в том же духе — я расскажу мужу, что ты себе позволяешь, и на следующий же день ты с треском вылетишь отсюда на улицу.

Я злюсь на себя и на него за то, что реагирую настолько эмоционально. Щеки горят, а грудь истекает огненной кислотой. Просто Сопляк ударил по живому. Что может быть хуже, чем вызывать жалость у окружающих и знать, что, сидя в своих кабинетах, они с сочувствием перемывают мне кости?