Миссия выполнима - Андрей Ильин (2001)

А как иначе? Как может быть, чтобы интересы личности были выше интересов государства, когда любому дураку понятно, что отдельно взятая личность — это в большинстве своем сволочь, которая хочет только жрать в три горла, поменьше работать и давить слабого, обогащаясь за его счет. Как выигрывать войны, если солдат может иметь особое свое мнение в отношении приказа командира? Тогда никто на смерть не пойдет, тогда все пойдут в кашевары, чтобы подальше от фронта казенную тушенку налево толкать. Как строить великое государство, если каждый заботится только о своей шкуре, а до остального им дела нет? Как можно жить в анархии, где каждый сам по себе и все против всех?..

Не понимал генерал. Честно пытался понять и даже пытался плетью обух перешибить, да вот не смог. Не смог…

— Хочу попросить тебя… Не трогай моих близких. За свои ошибки должен отвечать я, только я один!

— Хорошо.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Тогда валяй, начинай. Я готов.

Генерал отвернулся.

Резидент взял со столика пистолет Макарова, вытащил обойму, проверил, есть ли в ней патроны.

Патроны были.

Генерал сидел, не оглядываясь на него, он внимательно смотрел в экран телевизора…

Странно, раньше там, в лесу, когда он тащил раненого, с прожженными ступнями Помощника, самым главным желанием было увидеть, как генерал умрет. А теперь нет. Теперь не хочется…

Может, потому, что он в чем-то прав? В том, что сегодня государство раздирают и разворовывают по кускам, а оно не может себя защитить и потому рискует исчезнуть с карт. И вряд ли чего-нибудь можно добиться законными методами, а можно только так, можно, взяв на вооружение приемы экономического рэкета. Как это сделал генерал.

Но если так, если он действовал во благо армии и государства, то он не враг, потому что Контора занимается тем же самым и такими же точно методами.

Тогда, получается, они союзники? И тогда прав был генерал, когда обвинил его в том, что он сработал на «них». И выходит, что свои бьют своих, а выигрывают от этого те, чужие.

Но все равно теперь отступать поздно. Теперь уже поздно…

Резидент передернул затвор, досылая в ствол патрон.

— Вы не хотите кому-нибудь что-нибудь передать?

— Нет.

Резидент быстро, отметая сомнения, отрезая себе пути к отступлению, вскинул пистолет, поднес его к виску генерала и нажал спусковой крючок.

Грянул выстрел!

Голова генерала дернулась, и он уронил голову на грудь.

Резидент всунул рукоять пистолета в безвольно повисшую руку генерала, толкнул в скобу указательный палец.

Теперь надо прибрать и уходить.

Он быстро осмотрелся вокруг, отодвинул, поставил на место стул. Что еще?

Лист бумаги — надо проверить, что там написано…

На стандартном, какие подшивают в дела, листе рукой генерала было написано:

«Я не хочу больше жить. Я ухожу из жизни по собственной воле. Во всем прошу винить одного меня».

Число…

Роспись…

Резидент положил записку туда, откуда взял, и пошел к выходу.

На душе было муторно Хоть водку покупай..

На улице он по привычке, почти не осознавая, что делает, проверился, вгляделся в мелькнувшие мимо лица. Прошел к остановке городского автобуса.

Домой, теперь домой…

Хотя какой это дом, очередная съемная квартира, каких было сотни. Благоустроенная казарма.

Резидент сел в первый подошедший автобус, номер которого он даже не заметил, проехал три остановки, в последний момент, когда двери уже закрывались, выскочил на улицу, перешел дорогу, запрыгнул в уходящий трамвай, проехал еще несколько остановок.

Все это он делал машинально, как делал всегда…

Едва добравшись до дома, он упал в постель и уснул мертвым сном…

Когда он проснулся, было уже далеко за полдень и сильно хотелось есть. Резидент оделся и пошел в магазин. Потому что разведчики тоже ходят в магазины, потому что разведчики тоже люди.