Платина и шоколад - Чацкая Настя

А мозг тем временем с какой-то отстранённой медлительностью отметил, что Малфой стал ещё выше, чем в прошлом году. Возвышался над ней уже на добрых десять дюймов. Платиновые волосы падали на лоб, еле-еле касаясь темных бровей. Раньше пряди были куда длиннее, но новая причёска, пришлось признать, больше шла слизеринцу, выделяя высокие скулы и тонкий нос. Невольно отметив про себя, что теперь ему не удастся зачесывать их назад так, чтобы волосы не закрывали лицо — для этого они были слишком коротки, — Гермионе захотелось злорадно рассмеяться. Отчего тут же почувствовала себя глупо и затравленно. И... жалко.

Помимо всего прочего этот человек вызывал неприятное ноющее чувство в желудке. От которого то ли хотелось сунуть два пальца в рот, то ли стать невидимкой, чтобы он наконец-то прекратил корчить свои брезгливые мины.

Тем временем Малфой прошёл, даже не повернув головы. Лишь — снова— скривил свои чёртовы губы.

Гермиона против воли повторила это движение, уперевшись взглядом в его профиль, а через секунду уже неслась по вагону в противоположную от Малфоя сторону, придерживаясь за стенки и хватаясь за ручки стеклянных дверей.

Раздражение.

Каждая чёртова встреча с чёртовым Малфоем вызывала чёртовораздражение. Само наличие этого жужжащего чувства пробуждало желание впиться пальцами в ладони и продрать их до крови.

Она не любила необоснованную злость.

Она очень редко позволяла эмоциям взять верх над сдержанной и заученной строгостью, которую она вышколила в себе за семнадцать лет. И явно этот полудурок не стоит нарушения её правил. Он вообще ничего не стоит.

Поэтому — нужно успокоиться.

Вдох-выдох.

И влететь в купе, хлопнув дверцей так, что от лязга зазвенело в ушах.

Всё в порядке.

Волосы хлестнули по щекам, когда Гермиона резко повернулась к застывшим Рону и Гарри. Рыжий так и не донёс до рта слегка смятый крепкими руками бумажный стакан и прекратил попытки отпихнуть от своей ноги ластящегося Живоглота. Переглянулся с Гарри, который только поднял брови и отложил «Пророк» на столик.

— Что-то... случилось? — он наблюдал, как Гермиона падает на сидение напротив (Рон слегка втянул шею, скованно отставляя свой сок) и прикрывает глаза. Ей на колени тут же скользнул кот, и девушка зарылась пальцами в густую шерсть.

— Ничего, что стоило бы внимания, — она потрогала уголок рта кончиком языка. А затем фыркнула и уставилась на пролетающий за окном пейзаж. А точнее — просто в стекло, потому что зрачки её застыли.

Сгущались сумерки, это немного успокаивало: свет становился мягче и приглушеннее. В поезде начали зажигаться лампочки, с ними стало теплее, уютнее. Скоро "Экспресс" должен был подъехать к Хогвартсу.

— Ты выглядишь... рассерженной, — пробормотал Рон.

Голос его был всегда чуть обеспокоенным и неуверенным. Необязательно отворачиваться от окна, чтобы убедиться в том, какие эмоции выражало сейчас веснушчатое лицо. До смешного нежное, как у девчонки. Нахмуренный лоб, частично скрытый под рыжей чёлкой, и напряженная линия подбородка.

— Отвыкла за лето от этих... гадов, — бросила Гермиона, едва разжимая губы. Однако раздражение медленно отпускало её. Холодный взгляд, уколовший в коридоре, постепенно исчезал из сознания, сменяясь родными глазами друзей.

И наргл с ним.

— Встретила кого-то из Слизерина?

В проницательности им не занимать.

— Малфоя, — Гермиона в привычной манере приподняла подбородок, переводя взгляд на мальчиков. И вдруг.

С огромным удовольствием отметила про себя, как те возмужали за несколько месяцев.

От этой мысли губы растянулись в невольной и неожиданной улыбке. Увидев реакцию подруги, Рон облегчённо вздохнул, хоть ненавистное имя и заставило его напрячься на секунду.

— Ну, хорошо, что меня там не оказалось. Я бы ему...