Платина и шоколад - Чацкая Настя

— Я помню, как она пялилась на него через весь зал. И как он таращится, когда думает, что никто не видит, — Поттер вернулся к столбику кровати и снова дёрнул полог.

Уизли наблюдал за ним несколько секунд. Он хреново — очень хреново — разбирался во всякой подобного рода чепухе, но что-то подсказывало ему: Гарри ревнует.

— Значит, дело в этом?

— В чём? — сквозь чертыхания голос друга звучал глухо.

Видимо, тесёмка зацепилась и не желала поддаваться, вызывая направленную злость.

— Тебе не нравится, что тебе кажется, что Гермиона… и Малфой…

Рыжий запнулся, понимая, что физически не может себя заставить закончить эту мысль. Язык не поворачивался, честное слово.

Гермиона и Малфой — что?

Дружат? Общаются?

Спят?

Нервный смех вырвался из горла и был тут же пойман и прижат ко рту ладонью. Это глупо и неправильно. Она бы так не поступила. Поттер тем временем снова обернулся через плечо:

— Не только. Но и это тоже полный пиздец.

— Значит, ты думаешь, что они… того?

Гарри вздохнул.

Полог наконец-то поддался и отгородил постель от спальни уютным и плотным полумраком, в который хотелось побыстрее забраться. Но вместо этого гриффиндорец только снял с носа очки и потёр глаза.

Рон ждал.

— Я устал. Я вообще думать не хочу, ладно?

— Тогда в чём причина этих внезапных вспышек гнева? — вопросом на вопрос протараторил рыжий, что едва не заставило беспомощно застонать.

Он слишком много времени проводил с Гермионой, судя по всему, потому что уже даже выражался как она.

— Это не вспышки гнева. У меня не всё в порядке с Джинни, грёбаный поход в Хогсмид отменяют уже который раз, тренировки по квиддичу сократили, у меня стресс, блин!

— Стресс? — лицо Рона вытянулось. Он смотрел на друга так, будто видел его впервые. — От чего?

— Я только что всё объяснил, — процедил брюнет, отводя полог и ныряя в воображаемую скорлупу. У него не было настроения разжёвывать всё для незадачливого товарища. — Давай спать?

И ткань с тихим шорохом отгородила его от рыжего.

Через несколько секунд широкая ладонь снова отодвинула плотную материю, а веснушчатое лицо вглядывалось в зелёные глаза.

— А что с Джинни?

— Отвали, а?

Уизли упрямо смотрел. Когда он смотрел вот так, это означало, что легче ответить на вопрос, чем спорить.

Это, наверное, он тоже перенял у Гермионы.

— Ничего. Мы поссорились, ясно?

— Почему?

— Рон, отвали, я прошу, — раздражённо прошипел Гарри, отворачиваясь и подкладывая локоть под голову.

— Нет! — в голосе откровенная обида. — Одно дело, когда от нас обоих отгораживается Гермиона, зарытая в свои бесконечные заботы старосты, а другое дело, когда со мной не хочешь говорить ты, понимаешь?

Поттер несколько секунд молчал. Потом скосил на рыжего взгляд, слеповато щурясь.

— Я твой друг, я не обязан грузить тебя этим.

— А Джинни — моя сестра. И она грузит меня всем, чем может. Потому что из нашей семейки в школе остались только мы вдвоём.

Гарри тяжело вздохнул, вновь поднося руку к лицу, и потёр лоб, зарываясь пальцами во влажные волосы.

— Слушай… — он вдруг понял, что не имеет никаких сил на то, чтобы спорить с рыжим. И ощутил реальное желание поделиться. — Тебя беспокоит, что мы ссоримся с Гермионой?

— И это тоже, — угрюмо протянул Рон, тяжело садясь на край Гарриной постели.

— Я обещаю, что попрошу у неё прощения. Завтра. За то, что устроил… на завтраке. Так пойдёт?

Уизли задумчиво поскрёб макушку. Потом кивнул. И добавил:

— И расскажешь, что там с Джинни.

На этот раз пауза затянулась. Но Поттер всё равно кивнул в ответ.

— Хорошо. Обещаю.

И, кажется, ему действительно стало легче. Потому что он всеми фибрами ощутил, как с души рыжего рухнула огромная гора.

— Ладно. Теперь можем спать.