Платина и шоколад - Чацкая Настя

Нарцисса сидела, покачиваясь, обхватив себя руками, и чувствуя, что снова может дышать и думать. Стерев со щёк слёзы, поднялась, придерживаясь за дверь, осторожно расправляя платье. Руки дрожали, когда она медленно пошла по коридору, прислушиваясь к своим шагам и оттого успокаиваясь. Мысли будто выключились.­

На секунду даже показалось, что она помешалась. Но нет. Она всё ещё осознавала, что происходило. К сожалению, так просто сойти с ума невозможно. ­

Было пусто в груди, когда она со спокойной решимостью вошла в кабинет покойного мужа и остановилась перед портретом, занавешенным тёмным куском шёлковой ткани. Она никогда не снимет её. Никогда больше не взглянет в живые глаза, что смотрели на неё с холста. Эти глаза пугали её. Её пугало все в этом чёртовом мире. Так ли было там, откуда она пришла? ­

Первым её воспоминанием были слёзы на собственном лице. Может быть, она умоляла применить Обливейт, чтобы забыть, наконец-то о той жизни? Прошлой, зачёркнутой, стёртой. Которая тенью нависала над нею теперь. И она уже не знала, хорошо ли то, что её голова чиста, или плохо. Иногда создавалось ощущение, что все воспоминания по-прежнему остались в ней. Их просто нужно найти в себе. В лабиринте собственной головы, составить, правильно соединить хитро запутанные клубки цепочек, и всё вернется. ­

На несколько мгновений она прикрыла глаза, отворачиваясь от портрета, и стараясь прогнать ощущение, что она не должна быть сейчас здесь. Кабинет мужа будто сам выталкивал её — обстановкой, грубой и холодной, без излишеств. Запахом — немного резким, дорогих чернил и средства для ухода за перьями. Огромным, пустым камином, распахнувшим свою пасть. В этот момент она решила, что прикажет домовикам каждый вечер разжигать камины в каждой комнате Мэнора. ­

Возможно, от огня особняк немного оттает. Но это позже. А теперь нужно сосредоточиться на написании письма.­

Нарцисса мысленно складывала слова в строки, пока усаживалась за стол, доставала пергамент, искала новое перо и чернильницу. Логан приказал не говорить мистеру Томпсону о его визите, но он ничего не говорил о других. ­

Женщина быстро облизала губы и склонилась над пергаментом, шепча молитву Мерлину, чтобы на это письмо Драко ответил.­

* * *

Несмотря на то, что шторы были плотно задернуты и в комнате царил полумрак, Гермиона проснулась в половину восьмого.­

Скорее, по привычке, конечно. Полежала немного с закрытыми глазами, вспомнив, что сегодня воскресенье и можно выспаться, однако сон отказывался возвращаться к ней. И хорошо, подумала, садясь и ёжась от утренней прохлады. Ей снилось что-то, от чего голова казалась теперь невообразимо тяжёлой.­

К чёрту такие сны. ­

Девушка встала, потягиваясь и оправляя рубашку. На секунду прислушалась. Наверное, это уже вошло в привычку — прислушиваться, чтобы знать, не бродит ли в соседней комнате Малфой. Что вряд ли, конечно — не поднял бы он свою аристократичную задницу с постели в такое время, да еще и в выходной.­

Пусть проспит поход в Хогсмид к чертям собачьим.­

Так ему и надо.­

Усмехнувшись своим по-детски мстительным мыслям, она прошлепала босыми ногами в ванную, покосившись на дверь, ведущую в спальню слизеринца. Ей вспомнился недавний инцидент с Пэнси, и в щеки бросилась кровь. Не дай Мерлин он узнал бы об этом. Всю свою жизнь Гермиона выслушивала бы подколы от него лишь на эту тему.­