Платина и шоколад - Чацкая Настя

­— Спасибо тебе, — слова вырвались совершенно искренне. Он улыбнулся и кивнул. Гермиона осторожно отстранилась от него, ощущая щемящую нежность в груди. Гарри. Их с Роном Гарри. Её Гарри. Надо же, она испытывает к своему другу совершенно материнские чувства, несмотря на то, что он давно вырос. Лицо его стало выразительным, с чётко выделенным подбородком и тонкими губами. На оливковой коже сверкали изумрудные глаза.­

­— Что? — он выглядел смущённым, ещё больше чем прежде. Хмурил брови и, не выдерживая её изучающих глаз, отводил взгляд. Гермиона улыбнулась.­

­— Просто... мы изменились, Гарри. Это так непривычно осознавать.­

­— А. Понимаю.­

­— Ты тоже заметил, да?­

­— Да, — пауза. — Герм, скажи честно. У тебя всё нормально?­

­Она уже открыла рот, чтобы ответить твердым «конечно», но Поттер перебил её:­

­— Правду, Гермиона. У тебя всё нормально?­

­Сжала губы, решительно кивнула.­

­И выдохнула:­

­— Нет.­

­Зелёные глаза тут же требовательно впились в её лицо взглядом. Гарри даже не обращал внимания на то, что с волос на стёкла очков падают капли, стекая к щекам, оставляя после себя неровные дорожки, мешая смотреть.­

­— Что случилось? Он, да? Малфой, да? Я убью его.­

­И шаг под дождь, будто прямо сейчас он готов вытащить палочку и швырнуть в слизеринца чем-то непростительным. Гермиона тут же вцепилась пальцами в его толстовку, затаскивая обратно, под крышу.­

­— Постой, Гарри. Ты не понял.­

­— Что здесь понимать? — его голос почти звенел от ярости, и гриффиндорка узнала в нём того мальчишку, который сломя голову бросался в любую перепалку ради любой чепухи, не жалея своей головы. ­

­Открыла рот и поняла, что не знает, что сказать. За что уцепиться. Кажется, любая мысль, стоило ухватиться за нее, срывалась, выпадая из пальцев, как камень из крутого склона, усыпая голову мелкими комками грязи и пыли. ­

­— Он ни при чем. Дело в том... ­

­Она опустила взгляд, уставившись на его заляпанные грязью кроссовки, будто ища в них поддержки. Этот разговор всё равно когда-нибудь пришлось бы начать. И хорошо, что здесь нет Рона, иначе бы без криков не обошлось. ­

­— Гарри... — подняла голову, встретившись с ним глазами. Он смотрел почти со страхом, и у неё тоже сжалось сердце. Он как будто знает, пронеслась в голове мысль, и Гермиона закусила губу, вновь вперив взгляд в его обувь.­

­— Ты смотришь на него. ­

­Голос Поттера тихий, а в нём — осуждение. Хлёсткое, резкое, острое, смешанное с долей раздражения и злости. Какой-то отчаянной и бессильной. Каждый оттенок бьёт по лицу, давая заслуженные пощёчины. А ей страшно поднять голову, но она решается.­

­В зелёных глазах догадка. Осознание и непонимание, полное, убежденное. Странное недоверие. И ни капли былой теплоты, заботы, дружеской нежности. Всё внутри Гермионы кричало: соври ему. Соври, скажи, что это глупая ошибка. Это ведь и есть ошибка. У вас ведь ничего и никогда не будет. Ничего, никогда...­

­Она хмурится, кусает губу, качает головой, но так неубедительно, что сама не верит в это немое отрицание.­

­— Смотришь, — перебивает он её тишину. — Сегодня смотрела. В Большом зале. На трансфигурации. На зельях...­

­Он задыхался, сжимая зубы.­

­— ...на травологии. А он перестал, ведь так? Перестал тебя замечать вообще. Что у вас, Гермиона?­

­Слова летели в неё как камни. Стучали в голове, почти оглушая. Наравне со стуком сердца. Что у нас? ­

­Что у нас? Что, если нет даже никаких гребаных «нас»?!­

­— Ничего.­

­— Не обманывай. ­

­— Ничего, — твёрдо произнесла она, так резко вскидывая голову, что мокрые волосы ударили по щекам. — Мерлин, Гарри!­