Двое в лодке - Остин Марс (2012)

По коридору простучали шаги, дверь грохнула о стену, меня схватили за плечо и рывком развернули. Мне было всё равно, я даже телефон из рук не выпустила — хуже уже не будет, воображение пасует, пытаясь придумать ситуацию ужасней. Рашид трясся как в припадке, что-то орал, брызгая слюной — я его не слышала, в ушах пищало на одной ноте, всё тело как будто заиндевело. Он схватил меня за руку и вырвал телефон, широко размахнувшись, хлестнул ладонью по лицу. У меня только голова дёрнулась, ничего не чувствую, ни-че-го. Всё зря. Мне никто не придёт на помощь. Даже если я позвоню президенту, внезапно окажется, что дядя Бекир его давний друг и поставляет ему девочек на праздники.

Что я могу? Что конкретно я могу, конкретно сейчас?

Плакать не могу даже. Хотелось бы, но не получается. Такое ощущение, что тело мне не принадлежит, я просто сижу где-то далеко и смотрю неинтересный фильм про то, как жирный недомерок лупит по лицу самоуверенную дуру. Могла бы переключить — не смотрела бы.

Он наконец отпустил меня и ушёл, я медленно сползла на пол, надеясь упасть в обморок. Не успела — Рашид вернулся с пузырьком, открыл и сунул мне под нос.

Ну и гадость! В глазах мигом посветлело и я наконец услышала поток ругани, который этот урод извергал из себя вместе с брызгами слюны. Ничего нового, я всё это уже слышала. Угрозы, непереводимая игра англо-русского жаргона с примесями местного мата, глупо-пресно-неинтересно. И больно. Наконец-то больно, щека опухла, теперь я почувствовала, что бил он действительно сильно, синяк останется.

В перерывах между руганью я успела услышать, что теперь мне предстоит ходить на все бои, и Лёшкины, и чужие. Сделаю вид, что испугалась.

Рашид довольно скривил морду, покивал сам себе, ушёл. Идиот. Я за последнюю неделю видела столько крови, что теперь до конца жизни меня никто не сможет ею напугать. Чужой, по крайней мере. А Лёшкиной... вот тут начинаются проблемы. Что я могу для него сделать? В том-то и дело, что что бы я не сделала, его всё равно не отпустят, он слишком много видел и знает, к тому же, он удобен как рычаг для давления на меня. Что делать? Что теперь будет? Почему это всё происходит со мной?

Почему я сейчас не еду из аэропорта в папиной машине, прямо в ободранную общагу, в которой было когда-то так хорошо? В которой мы с Лёхой лопали ночью бутерброды и разговаривали о всякой фигне... Почему мы не начали встречаться сразу? Сколько бесценного времени мы потеряли из-за всякой ерунды, разборок кто круче, попыток досадить друг другу! А теперь он лежит где-то в этом самом здании, избитый и окровавленный, как никогда нуждающийся во мне... а я не могу к нему попасть. Почему мы проводили вместе так мало времени? Сколько было возможностей увидеться, пока он лежал в больнице… Я могла приехать к нему хоть на часик, на полчаса, просто полежать рядом, крепко прижавшись и уткнувшись носом в его грудь. На что я потратила это время? На фильмы, поездки, встречи с послом и Энвером... который не смог мне помочь. Подумать только — он стоял в десяти метрах, может быть, даже видел меня в окне. А потом собрался и уехал, потому что ему так сказала какая-то большая шишка.

Как же я ненавижу этот грёбаный мир!

Всех этих продажных договорунов, которым закон не писан, потому что они сами - закон, себе и всем окружающим. Их прихлебателей, которым тоже закон не писан, потому что они работают на Большого Человека, который отмажет от чего угодно. Вспомнить хотя бы Рашида — ох и мерзость! Сплошной кусок самодовольства и самоуверенности... чтоб ему оказаться от Лёшки на расстоянии вытянутой руки, вот тогда бы он вспомнил о хороших манерах.

Я в подробностях представила Рашида на месте того парня, которому Лёха зарядил ногой в челюсть, на душе потеплело как от алкоголя — мечты, мечты...