Человек наизнанку - Фред Варгас (2005)

— Ты считаешь, полицейские возьмут на себя труд показать тебе документы по этому делу? Или рассказать о выводах медэксперта? Не надейся, не расскажут — ни мне, ни тебе, ни ей.

— Да я и не надеюсь, — поджав губы, ответил Полуночник. — Зато не сомневаюсь, что они возьмут на себя труд проверить наши документы и выкинуть нас вон.

Он протянул одну папиросу Камилле, другую — Солиману.

— Не можем же мы им сообщить, что выслеживаем Массара, — продолжал Солиман. — Как ты думаешь, что они сделают с негром, стариком и женщиной — водителем грузовика, которые гонятся за ни в чем не повинным человеком, собираясь сказать ему пару слов?

— Они отправят их за решетку.

— Совершенно верно!

Солиман надолго умолк, затягиваясь папиросой.

— Три человека, и ни одному из них ничего не известно, — снова заговорил он несколько минут спустя, грустно покачав головой. — Как три невежды из басни.

— Из какой басни? — спросила Камилла.

— Из той басни, что я собираюсь сочинить, я назову ее «Три невежды».

— Понятно.

Солиман поднялся и принялся расхаживать по фургону, заложив руки за спину.

— На самом деле нам нужен собственный полицейский, особенный. Не похожий на других. Такой, чтобы дал нам всю нужную информацию, но при этом не вставлял палки в колеса и не мешал преследовать вампира.

— Мечтать не вредно, — ехидно заметил Полуночник.

— Да, это просто мечта, химера, — проворчал Солиман. — «Несбыточная мечта. Неосуществимая фантазия».

— Вот-вот, — поддакнул старик.

— Но если человек не мечтает, он пропадет. Без мечты он ни на что не годен.

Молодой человек толкнул створку кузова, выбросил окурок. Камилла выкинула свой окурок, приподняв брезент.

— Я точно знаю, о чем ты мечтаешь, — проговорила она.

Голос Камиллы звучал тихо, едва слышно. Солиман резко развернулся и уставился на нее. Девушка сидела, подавшись вперед, опершись локтями на колени и крутя в руках стакан.

— Ты не понимаешь, я говорю о сыщике.

— И я тоже.

— Об особенном сыщике. О том, что хорошо бы такого найти.

— Я такого знаю.

— Ты шутишь?

— И не думаю шутить.

Солиман вернулся к ящику, служившему столом, и, очистив его, поднял крышку. Встав на колени, он принялся что-то в нем искать, пока не извлек пакет со свечами.

— В этом грузовике темень, хоть глаз выколи, — проворчал он.

Он зажег фитилек, накапал немного воска на дно тарелки и поставил в нее три свечи. Камилла по-прежнему крутила в руках стакан, взбалтывая остаток вина.

В отблесках свечей Камилла показалась Солиману еще красивее. Она сидела в изголовье его кровати, и ее профиль четко выделялся на фоне серого брезента. Подумав о том, что впереди целая ночь и ее предстоит провести рядом с девушкой, отделенной от него только матерчатой перегородкой, Солиман почувствовал легкое головокружение. Он поспешно уселся на кровать Полуночника, напротив Камиллы.

— И давно ты знакома с этим полицейским?

Камилла подняла глаза и взглянула на юношу:

— Лет десять, наверное.

— Он тебе друг или враг?

— Скорее друг. Впрочем, теперь уже не знаю. Я его очень давно не видела.

— Он действительно особенный?

Камилла пожала плечами:

— Он не похож на других.

— Не такой, как все полицейские?

— Хуже. Не такой, как все люди.

— Надо же! — воскликнул Солиман, несколько сбитый с толку. — И какой же он, этот твой полицейский? Из тех, что не отличаются особой щепетильностью?

— Нет, он очень даже щепетильный, но не слишком принципиальный.

— Ты хочешь сказать, он продажный?

— Вовсе нет.

— А что тогда?

— Да то, что он особенный. Только это я и хочу сказать.

— Не заставляй ее повторять, — остановил Солимана Полуночник.

— Разве таким разрешают служить в полиции, их не выгоняют?

— Он очень способный.

— Как его зовут?

— Жан-Батист Адамберг.