Игра Нептуна - Фред Варгас (2006)

— Но отпечатки-то остались. А я был рядом.

— А почему ты оттащил медведя и велосипед в поле?

— Поди разберись, что происходит у алкаша в голове. Я ведь почему убиваюсь — не люблю делать людям плохо. Я и животных-то не трогаю, так с чего бы мне убивать людей? Даже медведей? Вряд ли я боюсь медведей. Говорят, в Канаде их полно. Они по помойкам шарят, как я. Хотел бы я посмотреть, полазить с ними по помойкам.

— Ветийе, если хочешь знать все о медведях…

Адамберг наклонился к его уху.

— Ничего не говори, ни в чем не признавайся, — прошептал он. — Главное, не говори правду. Тверди, что потерял память. Пообещай мне.

— Эй! — крикнул бригадир. — Простите, комиссар, но с заключенными шептаться запрещено.

— Извините, бригадир. Я ему рассказывал неприличную историю о медведях. У него не так много развлечений.

— Хоть вы и комиссар, но правила есть правила.

Адамберг глазами спросил Ветийе: «Ты понял?» Тот кивнул. «Обещаешь?» — беззвучно произнес Адамберг. Кивок, прямой взгляд. Этот парень дал ему фляжку, значит, он — друг. Адамберг поднялся и, выходя из камеры, тронул его рукой за плечо: «Ухожу, рассчитываю на тебя».

По дороге в кабинет бригадир спросил Адамберга, может ли он услышать историю про медведя. Адамберга спасло появление Трабельмана.

— Ваши впечатления? — спросил Трабельман.

— Болтливый.

— Да что вы? Надо же, а со мной говорить не пожелал. Он какой-то вялый.

— Даже слишком. Не обижайтесь, майор, такого алкоголика, как Ветийе, опасно резко лишать спиртного. Он может сдохнуть.

— Знаю, комиссар. Ему дают выпить три раза в день, когда приносят еду.

— Так утройте дозу. Поверьте, это необходимо.

— Хорошо. — Трабельман не обиделся. — Что нового вы узнали? — спросил он, садясь за свой стол.

— Он умный и добрый человек.

— Согласен. Но он алкоголик, и этим все сказано. Мужики, которые с пьяных глаз бьют жен, в трезвом виде могут быть чистыми ягнятами.

— Но у Ветийе нет уголовного прошлого. Он даже ни разу не подрался, так? Это подтвердили коллеги из Страсбурга?

— Да. Проблем у них с ним не было. Пока он не слетел с катушек. Вы что, поверили ему?

— Я его выслушал.

Адамберг передал Трабельману свой разговор с Ветийе, опустив лишь деталь с фляжкой.

— Вполне вероятно, — заключил он, — что Ветийе везли на машине, на заднем сиденье. Ему было тепло, удобно, но его тошнило.

— И вы «домыслили» машину, поездку, водителя по «ощущению тепла»?

— Да.

— Это смешно, Адамберг. Вы похожи на парня, достающего кролика из пустого цилиндра.

— Но ведь получается!

— Может, вы думаете о другом бродяге?

— О бродяге, который пил из собственной бутылки и стаканчика. О бродяге из «бывших». О старике.

— Все равно он бродяга.

— Возможно, но не убежден.

— Скажите, комиссар, за всю вашу карьеру кому-нибудь удавалось заставить вас изменить мнение?

Адамберг секунду добросовестно размышлял.

— Нет, — наконец сказал он с сожалением в голосе.

— Этого-то я и боялся. Позволю себе заметить, у вас «эго» размером с этот стол.

Адамберг прищурился.

— Я не хотел вас обидеть, комиссар. Насколько мне известно, у вас есть куча теорий, в которые никто не верит, и вы притягиваете факты за уши, чтобы доказать свою правоту. Признаю — в вашем анализе много интересного. Но вы не принимаете во внимание иное мнение, вы никого не слышите. А у меня есть пьяница, которого задержали в трех шагах от жертвы, орудие убийства и отпечатки.

— Я понимаю вашу позицию.

— Но вам на нее плевать, вы стоите на своем. Другие могут катиться ко всем чертям вместе со своей работой, мыслями и впечатлениями. Скажите мне вот что: на улицах полно убийц, у нас куча нераскрытых дел, это мое дело — не ваше, так почему вы в него вцепились?