Ночной администратор - Джон Карре (2016)

– Наверное, сломал руку.

– Сломал? Думаю, просто медленно откручивал ее против резьбы. Ты что, увлекаешься этими японскими приемчиками?

– Я просто схватил ее и сжал, – спокойно пояснил Джонатан.

– И она разлетелась на кусочки, – понимающе заметил Фриски. – Случается у очень умелых.

«Самые опасные минуты наступают тогда, когда ты чувствуешь потребность в друге», – говорил Берр.

* * *

После Ирландии они обратились к периоду, который Коркоран именовал «восхождение по лакейской лестнице», – времени обучения Джонатана в колледже кулинаров, потом службы в качестве помощника шеф-повара, затем в качестве шеф-повара и, наконец, в должности гостиничного администратора.

После чего Коркоран пожелал услышать о его подвигах в «Шато Бабетта», которые Джонатан описал, старательно избегая упоминать имя Ивонны. Оказалось, что Коркоран наслышан и об этом.

– А как ты, мой милый, бросил якорь у Мама Лоу? – спросил Коркоран, зажигая еще одну сигарету. – Это уже многие годы любимое местечко шефа.

– Решил где-нибудь переждать несколько недель.

– Имеешь в виду – спрятаться?

– Я работал на яхте.

– Главным поваром и мойщиком бутылок?

– Мажордомом.

Во время паузы Коркоран рылся в факсах.

– И?

– Схватил простуду и вынужден был остаться на берегу. Провалялся в отеле в Бостоне, потом позвонил Билли Борну в Ньюпорт. Билли устраивает меня на работу. Ну, Билли и сказал: «Почему бы не поработать несколько месяцев у Лоу, отдохнуть на одних обедах?»

Коркоран послюнявил палец и выудил из вороха бумаг то, что искал.

– Ради Бога… – пробормотал Джонатан, словно моля о сне.

– Ну а это судно, где ты захворал, мой милый… Это была яхта «Лолита», урожденная «Персефона», построенная в Голландии. Хозяин – известный шоумен Никос Ассеркалиан, богохульник и мошенник. Аляповатая громадина. Не Никос, он-то – карлик.

– Я его никогда не видел, нас зафрахтовали.

– Кто, мой милый?

– Четыре дантиста из Калифорнии с дамами.

Джонатан решился даже воспроизвести парочку имен, которые Коркоран тут же занес в замусоленный дешевенький блокнотик, разгладив его предварительно на боку.

– Веселые были ребята? Умели посмеяться?

– Они не сделали мне ничего дурного.

– Может быть, ты им сделал? – мило предположил Коркоран. – Ограбил, свернул шею или пощекотал перышком?

– Безусловно, – подтвердил Джонатан. – А теперь убирайся.

На этот раз Коркоран счел возможным уступить требованию Джонатана. Он собрал бумажки, вытряхнул пепельницу в корзину для бумаг, страшно суетясь при этом. Пристально осмотрел себя в зеркале, гримасничая и пытаясь пригладить волосы руками, без всякого успеха, впрочем.

– Все слишком хорошо получается, дорогуша, – заявил Коркоран.

– Что именно?

– В твоей истории. Не знаю отчего. Не знаю как, не знаю где. С тобой я чувствую себя монстром. – Корки еще раз немилосердно потянул себя за волосы. – Но я и есть монстр. Этакий малолетний дикарь среди взрослых. А ты стараешься быть монстром. – Он зашел в уборную. – Тэбби принес одежду, между прочим, – крикнул Коркоран из-за открытой двери. – Разумеется, ничего особенно будоражащего, но она поможет нам прикрыть наготу, пока не открылось наше гнусное нутро. – Он снова возник в комнате. – Будь моя воля, я бы тебя поджарил, ей-Богу, – признался он, застегивая «молнию», – ты бы у меня повисел вниз головой, пока правда сама не выскочила бы. Хотя нельзя иметь в жизни сразу все. Привет.

* * *

На следующий день Дэниэлу пришло в голову, что Джонатан нуждается в развлечении.

– Что такое греческая урна?

– Горшок. Кувшин. Художественное изделие древних греков.

– Пятьдесят долларов в неделю. А что будет в мозгу у черепахи, если ее переедет «мерседес»?

– Медленная музыка?