Тайна леди Одли - Мэри Брэддон (2009)

Дома мистера Одли ожидали три письма. Одно было от сэра Майкла, другое от Алисии. Третье было написано рукой, которую молодой адвокат слишком хорошо знал, хотя видел этот почерк лишь раз. Его лицо вспыхнуло при виде надписи на конверте, он осторожно и бережно взял его в руку, как будто это было живое существо, чувствительное к его прикосновению. Он снова и снова переворачивал его в руках, рассматривая герб на конверте, почтовую марку, цвет бумаги, и затем спрятал на груди под жилетом со странной улыбкой на лице.

«Какой же я несчастный бессовестный дурень, — подумал он. — Не я ли смеялся над глупостями слабых людей всю свою жизнь, и наконец, оказался самым большим глупцом изо всех? Прекрасное кареглазое создание! Почему я встретился с ней? Почему безжалостная богиня судьбы указала мне дорогу в тот мрачный дом в Дорсетшире?»

Он вскрыл первые два письма. Последнее послание он оставил на изысканную закуску — сказочный десерт после банального обеда.

Письмо Алисии сообщало, что сэр Майкл переносил свои страдания с таким сдержанным спокойствием, что оно встревожило ее больше, чем бурное выражение отчаяния. Она тайком навестила врача, лечившего всех домашних в Одли-Корте в серьезных случаях, и попросила его нанести сэру Майклу как бы случайный визит. Он пришел и, поговорив с баронетом в течение получаса, сказал Алисии, что никаких серьезных последствий этого тихого горя в настоящее время не было, но необходимо, чтобы делались всевозможные усилия поднять его дух.

Алисия сразу же последовала его совету, восстановила свое владычество испорченного ребенка и напомнила отцу об обещании съездить в Европу. Хотя и с большими трудностями, но она заставила его выполнить старое обещание и убедила его как можно скорее уехать из Англии; в заключение она сообщила Роберту, что отец не вернется в свой старый дом до тех пор, пока она не заставит его забыть о горестях, с ним связанных.

Письмо баронета было коротким. Оно содержало полудюжину чистых чеков к лондонским банкирам сэра Майкла Одли.

«Тебе понадобятся деньги, мой дорогой Роберт, — писал он, — для будущего устройства и обеспечения удобств для персоны, которую я вверил твоим заботам. Едва ли мне нужно напоминать тебе, чтобы это устройство не было слишком либеральным. Но, возможно, мне следует сказать тебе сейчас, в первый и последний раз, что моим единственным желанием является: никогда больше не слышать имени этой особы. У меня нет желания знать о том, как ты ее устроишь. Я уверен, что ты будешь действовать добросовестно и милосердно. Больше я ничего не желаю знать. Когда тебе понадобятся деньги, напиши любую сумму на чеках, но у тебя не будет возможности сообщить мне, для чего тебе эти деньги».

Роберт Одли вздохнул с облегчением, свернув письмо. Оно освобождало его от обязанности, слишком болезненной для него, и навсегда определяло его действия в отношении убитого.

Джордж Толбойс должен мирно покоиться в своей неизвестной могиле, и сэр Майкл Одли никогда не должен узнать, что женщина, которую он любил, была отмечена клеймом убийцы.

Роберту осталось лишь вскрыть третье послание — послание, положенное им на грудь; осторожно и нежно он открыл конверт.

Письмо было таким же коротким, как и послание сэра Майкла. Оно содержало лишь несколько строчек:

«Дорогой мистер Одли!

Священник дважды навещал Маркса — человека, спасенного вами при пожаре в гостинице „Касл“. Он лежит в тяжелом состоянии в коттедже своей матери, недалеко от Одли-Корта, и вряд ли долго проживет. Его жена ухаживает за ним, и они оба выразили сильнейшее желание, чтобы вы навестили его, прежде чем он умрет. Умоляю, приезжайте незамедлительно.

Искренне ваша Клара Толбойс.

Маунт-Стэннинг, 6 марта».