Сатурналии - Джон Робертс (2017)

– Римлянин, я видела, что тебя ждет долгая жизнь, и в этом я не буду противиться воле богов, – заявила она, а потом обратилась к мужчинам: – Уведите его из рощи и выколите ему глаза. Он никогда не сможет никого сюда привести.

После этого гадалка повернулась к Клодии.

– Это удовлетворит тебя, патрицианка?

Та пожала плечами.

– Полагаю, да. Он вечно мутит воду, а если появится ослепленным, никто не придаст значения его бредням. – Потом Клодия посмотрела на меня. – Деций, ты как какое-то животное из басен Эзопа. Живое воплощение человеческой глупости.

Я подумал, что ее глаза пытаются сообщить мне еще что-то, но тон ее был беспечным, как всегда. Почему-то ее забрызганная кровью нагота не казалась мне такой увлекательной, как нагота Фурии. Но я ведь и раньше видел Клодию голой. Кроме того, мне собирались выколоть глаза моим же собственным кинжалом.

– Уведите его, – приказала Фурия.

Когда меня потащили прочь, мы прошли совсем рядом с Фаустой.

– Подожди, пока об этом услышит Милон! – прошипел я ей.

Она громко рассмеялась. Типичная представительница рода Корнелиев.

Мы очутились среди деревьев, и римлянин помахал клинком кинжала перед моим лицом.

– Ты всегда совал свой длинный метелловский нос куда не следует, – сказал он. – Думаю, я его отрежу – после того, как выколю тебе глаза.

Этот человек просто не проникся духом Сатурналий. Свободной от кинжала рукой он держал меня за правую руку, а в левую мне вцепился один из марсов. Я не мог определить, сколько еще человек стоит за моей спиной, но, по крайней мере, одного из них я слышал. Мне хотелось сказать что-то едкое и саркастическое, но я делал все, что мог, чтобы выглядеть ошеломленным и смирившимся с судьбой.

– Мы уже достаточно далеко, – сказал римлянин, когда мы вышли из-под деревьев.

– Не знаю, – отозвался марс. – По-моему, лучше довести его до дороги. Здесь слишком близко от мундуса.

– А, прекрасно.

Римлянину не терпелось пустить мне кровь. Мы зашагали по вспаханной земле. Это вполне меня устраивало, поскольку свежие борозды затрудняют ходьбу. Я должен был сделать свой ход прежде, чем мы доберемся до дороги.

Марс, державший меня за левую руку, слегка споткнулся о гребень вспаханной земли, и я притворился, что падаю. Римлянин выругался, шире расставил ноги, и в тот же миг я врезался в него плечом и резким движением освободился.

– Это тебя не спасет! – воскликнул он, двинувшись ко мне с моим кинжалом в низко опущенной руке.

Большинство мужчин, забрав у меня оружие, воображали, будто я не вооружен. То была одна из причин, по которой я обычно держал что-нибудь в резерве. Моя рука скользнула под тунику и снова появилась – уже́ в цестусе. Я замахнулся на римлянина, пытаясь раздробить ему челюсть, но ощетинившаяся шипами бронзовая пластина скользнула по его скуле. Удар уложил его, и я крутнулся влево. Марс, дурак, попытался сжать мою руку еще крепче вместо того, чтобы ее отпустить, отпрыгнуть и достать свой нож. Шипы цестуса погрузились в его висок, и он рухнул, мертвый, как бык под ударом молота помощника фламинов. Я вскочил и увидел, что мой кинжал поблескивает в безвольной руке распростертого римлянина. Нырнув за своим оружием, я подхватил его, прокатившись по земле, и снова встал лицом к роще. Я собирался перерезать римлянину глотку, но еще трое мужчин в масках готовы были навалиться на меня. Одного я ухитрился полоснуть по руке, после чего повернулся и побежал.