Жасмин - Алекс Белл (2016)

Лиам, а теперь и Бен, говоря о нем, называли его Лебединым королем, но почитав статьи в Интернете, я поняла, что чаще всего его называли Безумным королем, и это прозвище он получил задолго до смерти. Я нашла его фото, когда он, еще будучи совсем молодым, взошел на трон — Людвиг был очень красив, с умными и добрыми глазами. Скорее он походил на мечтателя, но никак не на безумца. Хотя, конечно, не всегда можно сказать по лицу человека, безумен он или нет...

Мне попалась цитата императрицы Елизаветы — знавшей Людвига, возможно, столь же хорошо, как и все остальные — в которой говорилось: «Король не сумасшедший; он просто эксцентричен и живет в мире грез». Мне очень понравилась её формулировка.

Из прочитанного я узнала, что смерть Людвига была очень странной. Понятно, почему с ней связывали теорию заговора. Десятого июня 1886 года он был признан невменяемым, арестован и препровожден в замок Берг на юге Мюнхена. Вечером тринадцатого июня он попросил профессора Гуддена (доктора, который три дня назад объявил его невменяемым) отправиться с ним на прогулку. Доктор согласился, по невыясненным причинам отослал двух сопровождавших их санитаров обратно, и дальше они с королём пошли одни. Их тела обнаружили в водах Штарнбергского озера, на мелководье, около 23:00 того же дня. Несмотря на то, что Людвиг был хорошим пловцом, и вода в месте, где их нашли, доходила королю по пояс, официальной версией было объявлено самоубийство. Ну а про такую неуместную смерть Гуддена на время забыли.

Я нашла сайт, на котором утверждалось, что Людвиг на самом деле не умер, когда плавал в тот день в озере, — Лебединый король сбежал в сказку, где и пребывает по сей день, ведь он куда лучше управляет сказочной страной, нежели человеческой.

Я вновь посмотрела на фотопортрет красивого молодого короля — эксцентричного мужчины, жившего в мире своих грез, — и мне стало невыносимо жаль, что жизнь его оборвалась так чудовищно, и неважно, убийство это было или самоубийство. Ему шел всего сорок первый год, слишком рано для смерти.

Следующим утром, после завтрака на скорую руку, мы отправились из отеля на встречу с Эдрианом Холсбахом.

Оказалось, что он работает в какой-то лаборатории на окраине Мюнхена. Я не знала, какую роль он сыграл в истории с Лиамом, но мне не понравился запах многоэтажки, который ударил мне в нос, стоило нам с Беном только войти. Внутри здание было слишком белым, глянцевым и душным. От этого места у меня мурашки пробежали по коже.

— Что это за лаборатория? — полушепотом спросила я у Бена.

— Косметическая, — кратко ответил он.

Мы остановились у столика регистрации и меня, мягко говоря, выбесило, когда сидевшая за столиком женщина с безукоризненным маникюром, окинула меня внимательным, оценивающим взглядом. Моя внешность совершенно терялась на фоне флуоресцентного освещения.

— Kann ich Ihnen helfen[3]? — спросила она, притворно радостно постукивая ногтями по столешнице.

— Sprechen Sie Englisch[4]? — спросил Бен.

— Разумеется, — ответила она.

— Мы бы хотели встретиться с Эдрианом Холсбахом.

— Он вас ожидает?

— Нет.

— Я позвоню в лабораторию, но он может быть занят, — сказала она, улыбаясь, потянувшись к телефону.

— Ваше имя, пожалуйста.

— Лиам Грейси, — ответил Бен.

Я бросила на него взгляд, пока секретарша набирала номер, на что он едва заметно покачал головой, и я промолчала.

— Мистер Грейси, он сможет уделить вам несколько минут, — сказала она, как только повесила трубку.

Нам выдали бейджики для посетителей и попросили подождать. За нами должны были прийти.

— Мне пришлось назваться его именем, — сказал Бен, пока мы ждали нашего сопровождающего, — иначе он бы не согласился встретиться.