Веретено - Эмили Джонстон (2017)

На склоне показался Сауд, с огромным рюкзаком за спиной, а за ним Арва и Тарик.

При их появлении мои тревоги не исчезли, но изменились: у Тарика наверняка будут идеи, у Сауда планы, а Арва будет стремиться их воплотить.

– Йашаа? – окликнул Сауд. – Ты там?

– Да, – ответил я, спрыгивая с дерева. Я обхватил его руками за шею. Он тоже меня приобнял, но что-то в его движениях насторожило меня.

– Что такое? – спросил я. – Что случилось?

– Пойдем в пещеру, – сказал Сауд. Я обнял Арву и Тарика. – Маленькой Розе тоже нужно это услышать.

V

Чтобы поймать добычу в ловушку, нужно подобрать подходящую приманку. Чтобы в силки угодили кролик или норка, порой достаточно удачи и терпения, но если имеешь дело с более сообразительной жертвой, следует хорошенько пораскинуть мозгами. Ловушка, которую я приготовила для Царетворца, была продумана до мелочей. У меня ушли десятки лет на проработку всех деталей, а последним штрихом стала приманка – роза.

Царетворец, при всех своих недостатках, заботился о своем королевстве, ибо оно было источником его могущества. Это я могла оценить – как бы я ни ненавидела горы, служившие моей тюрьмой, я понимала их значимость и могла использовать их обвалы и оползни в своих целях. Помимо прочего, я знала, что Царетворец хочет, чтобы народ дал ему почетное прозвище, как его отцу и отцу его отца, и всем прошлым поколениям Царетворцев, вплоть до самого первого. Я использовала это при создании своей ловушки. Я напомнила ему, что некогда два королевства были едины, задавшись вопросом, какое имя дадут человеку, который их воссоединит. Ведь у Царетворца был сын.

Принц Марам был препротивнейшим существом. Внешность его, по человеческим меркам, была недурна, что вкупе с благородным происхождением, похоже, искупало многие его недостатки. С юных лет у него были широкие плечи, хоть он и увиливал от уроков боевых искусств, и лицо из тех, на которые засматриваются девушки. Впрочем, я видела много больше, чем его тонкие черты – видела его сердце и разум, и знала, что он станет еще более послушным инструментом, чем его отец. В отличие от Царетворца, Марама вовсе не заботило благополучие его народа. Он любил только себя и жаждал владеть всем, чего касалась его рука. А то, чем не мог завладеть, стремился уничтожить, чтобы оно не досталось никому другому.

Питомцы обитателей замка приучились избегать его, едва он научился ходить. Комнатные собачки, завидев его, прятались у ног придворных дам, а кошки просто убегали, как только он к ним приближался. Он портил охотничьих собак, пичкая их изысканными лакомствами, чтобы они забыли, как он издевался над ними, и слушались его команды. Лишь лошади и ястребы пользовались его уважением – вероятно, потому, что из всех живых тварей в Камихе лишь они могли причинить ему вред, не будь он с ними обходителен. И все же конюшни он навещал нечасто, а конюхи рассказывали, что после его прогулок верхом кони зачастую возвращались с окровавленными от шпор боками.

Марам изводил своих нянек и учителей и был сущим кошмаром для всех детей замка, которых заставляли играть с ним. Но в глазах своего отца он был идеальным сыном и играл эту роль столь идеально, что королю было несложно отмахиваться от всех ужасных обвинений в адрес сына. Ведь слово принца всегда важней слова нижестоящего. В любом случае Марам был нужен своему отцу, ведь именно его брак с Маленькой Розой подарит Царетворцу его имя – имя, которое наконец обеспечит ему наследие, достойное предков.

Я нечасто посещала Марама с тех пор, как устроила его брак. Он считал, что женится на Маленькой Розе – ничтожной девчонке, которая всегда будет подвластна его воле, и я хотела, чтобы он продолжал в это верить. Однако же, когда она исчезла, а затеянные в Харуфе поиски оказались совершенно бестолковыми, мне понадобилась его помощь.