Мир - Наталья Мар (2019)

Не случалось мне разрабатывать план сложнее и коварнее. Козыри насекомых должны были сыграть против них самих. Но обо всем по порядку. Мы пригнали тринадцать флотилий – три тысячи крейсеров, не заметных с Эзерминори. Мои корабли не отражают ни фотона, а в том месте, где они закрывают собой звезды и могут себя выдать, они излучают свет нужной яркости и спектра. И на планете уверены, что видят звезду, а не копию на обшивке крейсера.

– А как же радары спутников?

– Да, радары… орбитальных там была не одна сотня, и это только боевых. Но нашей целью было скрыться от планетарных орудий. Мы просто сметали радар за радаром. А пустое место тут же занимал наш корабль. Отключал маскировку. Копировал сигнал эзеров. И с планеты казалось, что спутник на миг потерял связь, но тут же восстановил. Ты вообще не представляешь, насколько быстро нам приходилось проворачивать вот это все… На распад одного спутника и взлом его сигнала требуется пять секунд.

– И сколько же у вас ушло на все?

– Пять секунд.

– Нет, на все спутники.

– Пять секунд!

– А…

– Три тысячи крейсеров против трех сотен радаров, Шима. Какие у них были шансы? Я висел на орбите, и планета сверху казалась вся покрыта кровью, до того красная. Но я отвлекся. Итак, какие-то сигналы о нас поступили эзерам, но их маршалы пришли в смятение: врага они не видят, спутники на месте и работают. Больше похоже на атмосферные помехи, на обычный сбой ресиверов. Да будь на их месте даже я, и то не стал бы вводить чрезвычайную ситуацию. Отослал бы данные о сбое на анализ и занимался своими делами, пока Ибрион не разнесло бы к чертям. Но эзеры были б не эзеры, если б не подняли авиацию даже по ничтожному поводу. Такая порода. Они всегда начеку, как разбойники, что спят с ножом под подушкой.

Как только их джеты вышли из атмосферы, нас раскрыли: с новых углов обзора мы были видны, как на ладони. Их первую эскадрилью разведчиков без труда растворили те наши крейсеры, что имитировали спутники. По-моему, наших коллапсировала всего дюжина. Их место тотчас заняли другие. Блазар! И когда я выучился говорить так холодно о потерях? Помню, как бесился из-за четверых людей… теперь смешно даже. – Эйден чокнулся пробиркой с пузырьком профессора и крутанул за хвостик чужое яблоко на столе. Оно завертелось по стеклу, как зеленая планета. – И вот – пока насекомые поднимали основной флот, мы ставили крейсеры на орбиту. Строили плотную сеть. На установку одного корабля уходило от трех до пятнадцати секунд, и мои ребята встраивались в контур неравномерно – ни по времени, ни по расстоянию.

Маршалы Эзерминори продолжали наблюдать бессовестно чистое небо, психовали и теряли один корабль за другим. Коллапсируя, наши позитронные двигатели взрывались и убивали стреляющего. Как пчелы: один выстрел – и награда посмертно. Боевых кораблей насекомых поднялось всего пятьсот против нас. И то – это колоссальная армия для одной планеты! И нам досталось. Вот имперский крейсер, и через секунду – горошина… Плесните своего курарчелло.

– Вы же в курсе, что на андроидов не действует алкоголь?

– О, Шима, вот умеешь ты… давай на «ты»… вот умеешь ты развеять эффект плацебо.

– Всегда к услугам. Но курарчелло мне не жалко, что ж.

– Ты вот думаешь, сколько времени нужно, чтобы уничтожить планету? День? Час? Шима, мы собирались уложиться в полчаса. Наверное, затем уж просыпаются совесть, жалость, сомнения. Нельзя было этого допустить. Очень скоро у Эзерминори не осталось никого, чтобы вести бой в космосе. На кораблях эзеров нет специальных радаров, чтобы вычислить несоответствие между положением звезд и их копий. Смерть косила их просто из ниоткуда. Мы потеряли в общей сложности двести крейсеров. Много. А теперь спроси, почему оно того стоило.

– Почему оно того стоило, Эйден?