Он смотрел на меня с восторгом, что ли.

— У неё не проколоты уши, но ей нравятся серьги… — неуверенно ответила Роме, будучи в смятении от его реакции.

— Кира-а-а… — он протяжно прошептал моё имя, медленно ведя большим пальцем по линии подбородка и касаясь кончиками пальцев до моей шеи, и взгляд из-под ресниц на губы.

Я растворилась моментально в происходящем, потеряв на эти секунды суть беседы.

— Это очень важно для тебя? — хоть что-то выцепить хотела из этого разговора.

— Даже представить себе не можешь, как. — убил этим просто, ему важно, а я только сейчас об этом узнаю и то не до конца.

— Почему ты сразу так и не сказал? — странный был вопрос с моей стороны.

Почему? Потому что это же наш таинственный Ромашка, как сказала бы Рита.

— Искал варианты. — он потянулся за стаканом с тёмным алкоголем и прилично отпил из него.

— Ты бы её уволил? — я пыталась поймать его взгляд, но он смотрел в одну точку на угол ковра, и когда я уже бросила эту затею он перевёл его на меня.

— Нет. Я не могу её уволить Кира. — жёстко сказал.

— Какие тогда были варианты? — спросила его мягко, не обращая внимания на жёсткий ответ.

— Неправильный вопрос задаёшь. — усмехнулся Рома.

— А какой правильный? Почему? — тупой Кролик, кажется, допёр, умный Удав улыбнулся.

— Именно.

— Почему не можешь её уволить? — ответ на задворках моего сознания уже возник, но я боялась его озвучить.

— Потому что она на меня не работает. Она тут живёт. Кира.

Рома отстранил меня от себя, поднялся с места и подошёл к бару, наполняя свой стакан алкоголем, опять ожидая от меня наводящих вопросов.

— Кто она такая? — я хотела знать, хотя мне давался шанс не знать.

— Соня Настина сестра. — сделав приличный глоток, признался Роман.

— Сестра? — переспросила как умалишённая, они совершенно были непохожи.

— Да. Когда их мать умерла, она сдала её в интернат, — на слове она брезгливо поморщился, — для глухонемых. О Соне я узнал случайно, от родственницы на похоронах. Забрал её. Пришлось потратить несколько лет, понадобился десяток специалистов, чтоб привести её в приличное состояние. Там, где она находилась условия были скотскими. — он смотрел в пустоту, глазами полными разочарования.

— Почему ты сразу мне не рассказал?! — возмутилась, ведь я бы давно приняла Соню, не мечтала бы её уволить, не было бы сейчас так стыдно и горько.

— Ты не спрашивала. Пошли спать Кира-а-а. — он поставил пустой стакан на камин и двинулся ко мне.

В эту ночь он был каким-то особенно внимательным, хотя, казалось, что внимательней быть ему уже некуда. А утром…

11

— Кира-а-а… — Рома едва задел губами моё ухо, а у меня уже волной приятной понесло в мир похоти и разврата, который, между прочим, сам Рома называет занятием любовью.

В любви не признаётся, я тебя люблю ни разу мне ещё не сказал, но каждую ночь, мы занимаемся любовью. Это он так называет, я называю это развратом, правда, про себя. Думается, скажи я об этом вслух, Рома страшно обидится, или того хуже во мне разочаруется.

Ромино дыхание ласкает шею, я поплыла по давно проторённой дорожке. Упёрлась бёдрами в Ромин пах, готовая к очередной порции любви, как тут Рома, строгим голосом спустил меня с моих эротичных небес на серьёзную землю.

— Я, конечно, очень рад, что ты у меня не бревно, но я тут тебе, вообще-то, предложение руки и сердца сделать пытаюсь. — строго, серьёзно, заявил Роман, упираясь при этом своим твёрдым членом в мой копчик.

— Ну…ты…ты ввёл меня в заблуждение… — пытаюсь повернуться к нему и мычу невнятное оправдание, но он не даёт мне этого сделать, придерживая рукой, обхватив меня крепко, прижимает к себе, а сам дышит около уха.

Горячо шепчет…

— А ты сбила мне весь настрой своей попкой. — потянул одеяло наверх, обволакивая своими прикосновениями, словно горячий воздух, бросая в жар.