Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

Судя по карте, они сейчас находились неподалёку от Псерка. Съестные припасы оставались, а вот от воды уже пованивало. Но капитан по-прежнему не хотел заходить в родной город Ерфима Цемна, предпочитая поискать источник воды на пустынном берегу.

Погода начинала портиться, когда они увидели устье небольшой речки. Запахнув меховой жилет, Ника указала на темневшие тучи.

— Стоит ли высаживаться? Давайте просто наберём дождевой воды?

Но мореход отрицательно покачал головой.

— Что, если шторм затянется? Команда неопытная, корабль потрёпан. Нет, нам нужно где-то укрыться.

Он пристально взглянул на пассажирку.

— Понадобятся все вёсла, госпожа Юлиса.

Девушка вспомнила только начавшие заживать мозоли на руках невольницы и со вздохом кивнула.

— Понятно, господин Картен.

Капитан сам взялся за руль, отправив Орри на палубу гребцов.

Матросы как раз заканчивали растягивать над ней запасной парус, края которого тут же захлопали на ветру. Ника уселась на последнюю лавку вместе с Елси. Молодой гант с Лаюлой заняли место через проход. Впервые с того момента, как корабль Картена Мерка попал на Змею, оказались заняты все места для гребцов.

— И-и-и, — послышался нарастающий крик капитана. — Р-р-раз!

По мере того, как крупные капли всё чаще падали с неба, громко ударяя по толстому полотну, Милим всё больше увеличивал темп. Женщины стонали сквозь стиснутые зубы, мужчины тихо ругались, рабы выли, словно дикие звери, но никто не выпускал из рук вёсел.

Они почти успели. Первый шквал налетел, когда судно уже вошло в реку. Под резкими порывами ветра его потащило к правому берегу. Картен резко навалился на рулевое весло, послышался шорох под днищем. Девушка сжалась, ожидая удара. Но корабль, проскользнув отмель, вновь выскользнул на стрежень. По густым береговым зарослям гуляли зелёные волны. Верхушки деревьев раскачивались, то ли приветственно махая, то ли предупреждая о чём-то.

Следующий порыв подтолкнул корабль вперёд, и тут же дождь часто-часто забарабанил по навесу. Просачиваясь сквозь плотную ткань, на гребцов стали падать крупные, холодные капли.

Милим принёс рабам какие-то накидки, больше всего напоминавшие разрезанные с одного бока мешки. Нахлобучив их себе на головы, мокрые невольники сидели, тесно прижавшись друг к другу, и стучали зубами, непонятно, от холода или от страха.

По приказу капитана двое матросов сошли на берег и крепко привязали сброшенный с корабля канат к толстому, корявому дереву, торчавшему среди кустов. А остальные члены экипажа, убрав вёсла, торопливо прятались в трюм. Ника замешкалась, с жалостью глядя на мокрых рабов, скорчившихся под пропитанными влагой накидками.

«Вот батман! — покачала она головой. — Они, пожалуй, насморком не отделаются, а антибиотиков тут нет».

И тут же привычно оборвала себя.

«Хочешь поменяться с ними местами? Нет? Тогда нечего глазеть!»

Пока она предавалась очередному сеансу самобичевания, в трюме стало так тесно, что ей с трудом удалось пробраться в свой уголок, где рабыня помогла хозяйке переодеться в сухую рубаху. У остальных такой возможности не было. Кто-то из матросов стаскивал мокрые хитоны, заворачиваясь в овчины. Несмотря на почти полный мрак, в котором терялся жалкий огонёк светильника, никто из женщин на такое не решился, предпочитая кутаться в оленьи шкуры и тесно прижиматься друг к дружке. Пассажирка тоже взяла к себе под одеяло озябшую Риату. Которая, быстро пригревшись, заснула под мерный стук капель. А у Ники перед мысленным взором ещё долго стояли чёрные, до краёв наполненные тоской, глаза рабов, смотрящие на неё из-под расплющенной шапки мокрых волос.