Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

«Уже обед? — удивилась девушка, глянув на стену, где чётко выделялось пятно от ярко светившего в окно солнца. — Вроде ещё не время?»

С удовольствием отложив нетленный труд Днипа Виктаса Однума, она осторожно выглянула наружу.

Картен разговаривал с мастером, чьи рабы заканчивали превращать скотный двор в конюшню. Рядом с мореходом стоял пожилой, благообразного вида мужчина в добротном сером хитоне с ярко начищенной медной табличкой на груди и стопкой привязанных к поясу тонких деревянных табличек, покрытых воском.

С важным видом выслушав собеседника, купец направился к дому, жестом позвав за собой раба, одновременно что-то пробормотав спешившей навстречу супруге. Понимающе кивнув вслед мужу, Тервия вернулась на кухню.

А Ника, с огорчением убедившись, что во дворе больше не происходит ничего интересного, вновь завалилась на кровать, расправив треклятый свиток. Нет, ну надо же так по-дурацки писать? Насколько она могла убедиться, люди здесь разговаривают вполне по-человечески, так зачем же в уста литературных героев вкладывать такую неудобоваримую ересь?

За стеной послышался приближающийся шум шагов. Путешественница сразу узнала походку Вестакии и стала ждать визита дочери хозяина. Но прикрывающая вход циновка не дрогнула, и к ней никто не вошёл. Пошуршав за стеной, девушка притихла. Это показалось Нике необычным. Днём Вестакия редко заглядывала в свою комнату, предпочитая проводить время в саду или за ткацким станком. Чуть скрипнули оконные петли. Интересно, зачем ей понадобилось закрывать ставни?

Стараясь двигаться как можно тише, путешественница сползла с кровати и прошла на цыпочках к окну мимо мирно спавшей гантки. Там всё также и всё те же. Только переругивались рабы, заносившие в конюшню какую-то непонятную деревянную штуковину.

— Да, господин! — неожиданно раздалось чуть ли не под самым окном. — Обязательно передам, господин, каждое слово. Прощайте. Да пребудет с вами милость бессмертных богов.

К воротам торопливо прошёл тот самый невольник с дощечками.

Ника непонимающе пожала плечами: «Чего это Вестакии понадобилось подглядывать за чужим рабом? Неужели, это и есть предмет её тайного обожания? Вряд ли, не так воспитана.»

Девушка столь же бесшумно вернулась на кровать: «А может, она просто плохо себя чувствует? Голова болит или ещё чего?»

Какое-то время за стенкой стояла тишина. Но вот что-то заскрипело, послышался тревожный, сдавленный вздох, бормотание, всхлипы, шаги. Кажется, хозяйская дочка ходит из угла в угол? Бросив чтение, путешественница так внимательно прислушивалась к происходящему в соседней комнате, что испуганно вздрогнула от громкого стука в ворота.

Вестакия тихо охнула.

— Господин Картен Мерк дома? — донёсся со двора молодой мужской голос с заметным акцентом.

Ника в два бесшумных прыжка оказалась у окна.

— Да, господин. А кто его спрашивает, господин?

Кланяясь с привычным унижением, привратник впустил во двор юношу, лет двадцати — двадцати трёх, в расшитой узорами синей тунике. Длинные чёрные волосы, обрамляя вытянутое смуглое лицо, падали на плечи, прикрытые коротким зелёным плащом из толстого сукна.

Положив руки на кожаный пояс с металлическими бляхами и кривым кинжалом в украшенных бирюзой ножнах, он с интересом оглядывался по сторонам.

— Ноор Учаг, сын Тагара Зоркие Глаза, вождя народа атавков.

— Подождите, господин, — ещё сильнее залебезил Терет. — Я доложу господину.

Семенящей старческой рысью раб со всей возможной скоростью поспешил в дом. А молодой человек, подняв глаза на окна второго этажа, широко улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы.

«Так вот кто завладел сердцем дочки Картена», — усмехнулась путешественница, прячась от нескромного взгляда за стену.