Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

Кроме них в комнате находилась только застывшая у стены Толкуша.

— Я нарушила клятву, данную именем богини любви! — вскричала женщина, и из глаз её выплеснулась такая тоска, что Ника нервно сглотнула.

Взглянув на рабыню, она резко кивнула на дверь. Толкуша недоуменно захлопала ресницами. Девушка нахмурилась. Невольница на цыпочках выскользнула из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Однако её хозяйка даже не обратила на это внимание.

— Я не говорила об этом ни мужу, ни подругам, — продолжила она мертвенным, бездушным голосом. — Но эта тайна давит мне на сердце. Я долго старалась не замечать её, надеясь, что Диола простила или забыла обо мне. Только боги всё помнят и беспощадно карают тех, кто бездумно призывает их в свидетели. Я знаю, что заслужила наказание, и готова его принять. Но даже для небожителей это слишком жестоко. Почему за вину матери должен страдать её ребёнок!

После этих слов путешественница ожидала новую порцию слёз и даже укорила себя за то, так опрометчиво отослала из комнаты Толкушу. Несмотря на стервозный характер Тервии, Ника искренне сочувствовала ей, глубинным чутьём женщины ощущая, что для любой матери самая сильная боль та, которую испытывает её ребёнок.

Однако, глаза супруги консула оставались сухими, а речь текла так же размеренно и монотонно.

— Вы скоро покинете нас и наш город, госпожа Юлиса. Мы больше не увидимся, поэтому я хочу рассказать вам всё.

— Говорите, — кивнула Ника. Вспомнив свою исповедь Румсу, она понимала, как важно для человека выплеснуть свою боль, и поспешила успокоить собеседницу. — Об этом никто не узнает.

Впрочем девушке показалось, что Тервия её даже не слушает, по-прежнему глядя куда-то внутрь себя.

— До свадьбы я не любила Мерка. Я его почти не знала. Все мои мысли занимал другой юноша. Он снился мне по ночам, и эти сны до сих пор не дают мне покоя. Я сожгла все его письма, но они всё ещё звучат у меня в голове, а каждая встреча видится словно наяву. Только его я хотела видеть своим мужем. Только ему желала принадлежать телом и душой.

Женщина заплакала.

Путешественница метнулась к столику за разбавленным вином, но супруга морехода отрицательно покачала головой.

— Я даже не представляла, что отец уже сговорился с Вотунисом Картеном. Родителей не интересуют чувства детей, они хотят лишь как можно лучше устроить жизнь. Но как я могла выйти замуж за Мерка, если любила другого? Я рассказала о сватовстве Картена, просила, чтобы его родители встретились с моим отцом, надеялась, что они смогут договориться. Но их семья жила тогда очень бедно, и его отец не решился перейти дорогу такому богачу, как Вотунис Картен. И мой любимый сам пришёл в наш дом, чтобы просить моей руки. Отец выгнал его и чуть не побил.

Ника насторожилась. Последние слова напомнили ей о визите Ноор Учага. Неужели история повторяется?

— Как я плакала, как умоляла отца не отдавать меня за Картена, — продолжала Тервия, качая головой. — Только он и слышать не хотел о моей любви. После этого я поклялась именем Диолы, что лучше умру, чем стану женой кого-то другого… Мы даже собирались бежать…

Девушка невольно подалась вперёд, словно напавшая на след ищейка.

— Но я струсила, госпожа Юлиса, — губы рассказчицы скривились в жалкой, виноватой улыбке. — И не пришла. А на следующий день вышла замуж за Картена. О бессмертные боги, как долго я его ненавидела! Потом привыкла. Мерк хороший человек. Он заботился обо мне, дарил подарки, читал стихи. В нём оказалось столько силы, доброты и нежности… Я родила ему дочь, сына и была почти счастлива… Если бы не та данная сгоряча клятва. Не зная, что делать, я рассказала о ней матери. Вдвоём мы пошли в храм Диолы. За большие деньги верховная жрица совершила тайный обряд отвращения беды. Она говорила, что теперь бояться нечего. Богиня умилостивилась моим раскаянием, богатыми дарами и забыла о моих неосторожных словах. Но жрица ошиблась…