Лягушка-путешественница - Анастасия Анфимова (2017)

— Очень надеюсь, что среди вас таких нет.

— Можете не сомневаться, госпожа Юлиса, — солидно откашлявшись, заверил её толстяк, тут же сменив тему разговора.

— Всё, посмеялись и хватит! Пора репетировать. Солнце уже высоко. Ты, Балк Круна, опять в такт не попадаешь?

— Я пою правильно! — обиженно возразил хорист. — Это Крайон Герс всё время сбивается.

— Я? — возмутился молодой человек. — Уши прочисти, Балк Круна! Только что сам в третьем такте опоздал!

Проводив взглядом исчезавших в доме артистов, девушка оглядела двор. Стоя у конюшни, Риата с непривычно серьёзным лицом слушала театрального раба, время от времени кивая головой.

Почувствовав взгляд хозяйки, невольница поспешно с ним распрощалась.

— Осла надо бы пастись отвести, госпожа, — почтительно проговорила женщина.

— Где это можно сделать? — тут же поинтересовалась Ника.

— На той стороне холма, — махнула в сторону театра собеседница. — Там артисты своих мулов держат.

— А не уведут? — опасливо сощурилась путешественница.

— Там за ними ребятишки из урбы присматривают. Заодно и нашего осла постерегут.

— Хорошо, — кивнула девушка. — Только отнеси им лепёшку из тех, что госпожа Картен дала.

— Они в комнате, госпожа, — напомнила Риата. — А ключ у вас.

Поднявшись наверх, Ника выделила юным пастухам в качестве оплаты лепёшку и отрезала кусок окорока, что очень не понравилось невольнице.

«Как бы сама дорогой не слопала», — запоздало подумала хозяйка, закрывая дверь за невольницей.

Вытащив из корзины мешок с деньгами, девушка пожалела о том, что Картен передал их не с глазу на глаз. Не стоило вводить в соблазн Риату. Кто знает, что придёт в голову не слишком чистой на руку рабыне? Теперь она точно не поверит, что хозяйка получила от морехода только пятьдесят империалов. С другой стороны, точная сумма ей до сих пор неизвестна.

Отобрав сотню золотых, попаданка разделила их на две части. Одну половину спрятала в шкатулку, где хранилась самая большая её драгоценность — письмо Наставника родичам, а вторую — в старую шкуру, которой обернула дротики.

В отличие от семьи Картена, члены урбы кушали на обед овощной суп без каких-либо следов мяса, заедая всё теми же лепёшками и рыхлым, попахивавшим овцами, сыром.

Пожалуй, единственным преимуществом театра перед домом канакерского консула явилось наличие воды. Её доставали деревянным ведром из круглого каменного колодца, над которым висел на столбах привычного вида барабан из куска древесного ствола с намотанной на него верёвкой и колесом, напоминавшим корабельный штурвал.

Правда, располагался этот источник водоснабжения в каких-нибудь пятнадцати-двадцати шагах от сортира с его выгребной ямой.

Ника невольно поёжилась, вспоминая о холере, дизентерии и прочих не очень приятных сюрпризах, которые может таить подобное соседство, но, заглянув в колодец, немного успокоилась, увидев, что зеркало воды поблёскивало на глубине не менее пятнадцати метров.

Именно в этой части двора между уборной, колодцем и сараем располагалась, если так можно выразиться, «кухня» урбы. Здесь жёны артистов готовили еду на двух, обложенных камнями, очагах, стирали, чинили одежду, судача между собой.

Спустившись, путешественница с удивлением обнаружила, что Риата уже успела влиться в их дружный коллектив. Присев на корточки возле низкой корзины для отбросов, рабыня чистила здоровенную луковицу, вытирая слезившиеся глаза и непринуждённо болтая с Принией и ещё двумя женщинами, перебиравшими фасоль на расстеленной тряпке. При этом собеседницы, казалось, вовсе не замечали таблички с именем владелицы на груди невольницы.

Подождав, пока она закончит возиться с овощами, девушка сделала приглашающий жест рукой.

— Звали меня, госпожа? — подойдя, спросила Риата.

— Пойдём, — кивнула та. — У нас есть дела.

Оказавшись в каморке и тщательно закрыв дверь, Ника показала ей немного похудевший мешочек.