«Вот батман!» — мысленно охнула путешественница, поражённая не только словами, но и внешним видом собеседника.

Набычившись, молодой человек тяжело дышал, чуть подавшись вперёд, сжав кулаки. Под бритой кожей скул ходили желваки. От всей его сильной, напруженной фигуры веяло тревожным беспокойным ожиданием.

В комнатке воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух да лёгким шумом с трудом пробивавшихся сквозь стены аплодисментов.

— Я простой человек из плоти и крови, — голос Ники дрогнул. — Нет во мне никакого волшебства. Иногда появляются какие-то мысли…

Путешественница неопределённо пожала плечами, всё же не решаясь полностью разрушить ту легенду, которую когда-то так удачно «скормила» команде Картена.

— Но они приходят помимо моей воли…

Румс сделал шаг, и она почувствовала его дыхание с запахом чеснока.

— Тогда, умоляю, откройтесь! Кто вы на самом деле? Я готов поклясться на крови, призывая в свидетели Питра, Нутпена и самого владыку Тарата мрачного Дрина, что сохраню вашу тайну и никогда не открою её никому до самой смерти!

«Какой он… красивый!» — внезапно подумала девушка, и ей впервые захотелось кому-то поверить и поделиться давящим душу тяжким грузом тайны.

— Зачем это вам, господин Фарк?

Глаза молодого человека сверкнули, когда он выпалил:

— Я должен знать, кого полюбил! Чей образ преследует меня днём и ночью, перед кем я чувствую себя безусым мальчишкой, впервые увидевшим прекрасную женщину!

Непередаваемое ощущение сладкой истомы ударило в голову, а по телу вновь пробежали мурашки. Вот только на этот раз холодок от их невидимых лапок уже не пугал, а будоражил и волновал кровь.

— Ни к чему храброму воину шутить такими вещами, — с трудом вытолкнула из пересохшего горла путешественница. — У вас есть невеста. Вестакия — красивая девушка. Она вас любит…

— Вестакию мне выбрал отец! — резко, почти грубо оборвал её Румс. — Тогда мне было всё равно. Да, она хорошая девушка, и я её давно знаю. Но сейчас всё по-другому! Из-за вас моя жизнь изменилась. Теперь всё не так! Не знаю, как объяснить, хотя и изучал риторику. Просто я должен сказать вам о своей любви, иначе светлая Диола покарает меня за молчание, а сам я до конца своих дней буду жалеть, если не признаюсь вам в своих чувствах.

«Вот батман! — мысленно охнула Ника. — Мечта сбылась, и что дальше?»

Она замерла, не замечая, как побледневшие пальцы крепко вцепились в края накидки.

— Тогда зачем вам знать, кто я? — нашла в себе силы усмехнуться путешественница, ухватившись за слова собеседника. — Разве от этого ваше отношение ко мне изменится? Если так, то какая же это любовь?

— Нет, нет! — отпрянув, замотал головой десятник. — Будь вы хоть богиней, хоть беглой рабыней, я люблю вас! Но если вы не можете ответить мне тем же, то хотя бы скажите, с кем навеки связала меня Диола? Иначе я не знаю, как жить и что думать?

Однако взволнованная речь молодого человека словно прошла мимо ушей девушки. В душе её и без того царил настоящий сумбур абсолютно противоречивых чувств и желаний.

«Вот батман! — чуть не выла Ника, не в силах переступить ту последнюю черту, отделявшую здравый смысл от всё больше охватывавшего её безумия. — Ну, что он стоит, как столб?! Чего ждёт?! А-а-а-ах! Да пропади всё пропадом!»

Отрешившись от всего, словно бросаясь в драку или ледяную воду, путешественница шагнула к сыну консула, и обхватив его голову, совершенно неожиданно для Румса и самой себя неловко, но решительно впилась губами в губы молодого человека.