— Концепция простая и исключительно понятная, — твёрдо заявил он, взглянув в мою сторону как профессор на студента–первокурсника. — Если солдату потребовалось много стрелять из своего карабина — это означает неправильно спланированную операцию. Для решения разных задач есть разное оружие и его много, начиная от пистолетов, и вплоть до стратегических бомбардировщиков и авианосцев. При нормальном планировании и организации боя, один боец вообще не должен больше пары магазинов израсходовать, если случился продолжительный огневой контакт — требуется немедленно отступить или вызвать подкрепление с другим оружием. Иначе растёт риск неоправданных потерь, которые совершенно недопустимы. При такой концепции «Аэрки» действительно получаются идеальным оружием бойца–пехотинца.

— Но ведь на войне всякое может случиться, и не всегда планы оказываются эффективными, у нас, русских, есть хорошая поговорка — «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить», — сразу же возразил ему.

— Верно, — он почти согласился со мной, но спор ещё не закончился. — Однако тут вступает в дело обратная связь между низовым звеном, солдатами то есть, и командованием. Командование прекрасно знает, какое есть оружие у их солдат и как надо планировать операции с их использованием. И у этого командования по идее не должно возникать даже мысли направить бойцов в мясорубку, как бывает у вас, русских, — тут он нашел чем едко уязвить, — и где им может не хватить штатного боекомплекта или придётся столкнуться с недостатками своего оружия. Такой подход всегда минимизирует потери живой силы, что качественно влияет на моральный дух армии. Теперь понятно в общих чертах?

— Постепенно начинаю понимать… — его краткая лекция заметно повернула мои мозги в правильную сторону.

Все нестыковки, имевшиеся у меня ранее на тему сильных и слабых сторон американской армии сразу вставали на свои места. Как оказалось всё крепко завязано в один клубок: оружие, управление боем, да и вообще планирование военных кампаний. И совершенно очевидна чрезвычайно высокая цена такой войны, которую могут позволить себе сами американцы и, пожалуй, больше никто в Старом Мире. А все их действия в рамках блока НАТО по навязыванию такой же системы всем своим партнёрам — всего лишь механизм непрямого и неявного привязывания их к своим ресурсам и подчинения своему влиянию. Ибо сами по себе отдельные члены этого блока оказываются просто несамостоятельны и уже не смогут воевать по–другому. Замкнутый круг получается. А здесь же, в Новом Мире, всё иначе…

— Слушай, — я вдруг резко отвлёкся от своих мыслей и снова обратился с вопросами к Смиту, — здесь же нет американской армии и нет всего того, что ей полагается для правильного ведения войны. Почему же тогда используется то же оружие, что и там? Неужели не нашлось чего–то лучшего?

— Это скорее в силу инерции, — ответил он, с явным одобрением сделанного мной вывода. — Орден ведь американский, хоть и пытается выглядеть интернациональным. Вот они по традиции и переняли всё что могли из американской армии, вместе с оружием, солдатами и даже командирами. Я до того, как здесь очутиться, пять лет там отслужил. Служил бы и дальше, но не очень повезло с командованием. Кстати, в местной Америке в гораздо большей чести именно русское оружие, те же АК-101 под 5,56 патрон. Но орденское начальство не переубедишь перейти на него, можно даже не пытаться.

— Тебе самому оно как? Не думаю, что ты для себя не примеривался, — а мой взгляд отметил, что якобы скучающий техник внимательно прислушивается к нашей беседе не подавая виду.

— У меня есть личный АКМ из трофеев, — признался Смит. — Когда не по службе оказываюсь за охраняемой территорией, обычно беру его. В здешних условиях больший калибр лучше, особенно против зверья.

— Что–то ты его сюда с собой не захватил, а со служебным карабином припёрся? — Решил его немного уязвить, а то читает мне тут лекции о превосходстве американского оружия, понимаешь.