Ритм-секция - Марк Бернелл (2020)

Первой реакцией Петры была злость, что было в ее духе. Но она быстро подавила ее в себе. Она не сомневалась: Александер нарочно произнес эти слова как бы невзначай. Он ничего не делал случайно. Скорее всего, хотел проверить ее реакцию. Не дождется.

– И где он исчез?

– Где исчезают многие. В Афинах.

– Что он там делал?

– Мы не знаем. Судя по всему, выступал в роли курьера.

– Он бросил учебу?

– Нет. Мы связались с колледжем на следующей же неделе, и нам сказали, что он болен. Кто-то из общежития позвонил и сказал, что у него грипп.

– И это всё?

Александер кивнул:

– Мы проследили за ним до Хитроу, где он сел на рейс до Афин. Я договорился, чтобы там его взяли под наблюдение, но греки потеряли его.

– Когда это случилось?

Александер закурил:

– Недавно.

– Когда именно?

– Шесть недель назад.

– Почему вы не сказали мне?

Александер пожал плечами:

– Не видели особого смысла. Главное для нас – Халил. Без него нет Мохаммеда. По крайней мере, для тебя. Кроме того, Мохаммед наверняка снова объявится. Таким как он это свойственно. Ты получишь свой шанс, если заработаешь его.

* * *

Если честно, я не верю в женскую интуицию. По-моему, некоторые люди интуитивны, некоторые – нет, и эта разница никак не связана с полом. Я смотрю, как Александер исчезает в проеме ворот Мальборо-гейт, и сигналы опасности в моем мозгу взрываются, как фейерверк.

Знаю: единственная причина, почему я до сих пор жива, заключается в том, что Александер вложил в меня время и ресурсы вверенной ему организации и потому не торопится списать меня в расход. Моя фиктивная страховка в значительной мере дискредитирована. Во время моего обучения бывали периоды, когда мое общение с внешним миром было полностью прервано без каких-либо разрушительных последствий. Никакой немецкий таблоид не кричал об «эксклюзивной информации», никакое малайзийское телевидение не транслировало «сенсационные новости», никакая теория заговора не бродила по Интернету. С другой стороны, я подозреваю, что Александер по-прежнему видит во мне опасность для себя, и в этом он, конечно, прав. Но между нами достигнуто молчаливое согласие. Я хитростью вынудила его пойти на него. Он этого не забыл и не простил меня, поэтому лучше его не подводить.

Теперь, однако, я подозреваю, что появилась некая новая цель. О которой мне ничего не известно. Знаю только одно: я – расходный материал. И хотя этот риск – обратная сторона любой жизни, я не готова стать жертвой. У меня нет доказательств моим подозрениям, но мне они не нужны. Это инстинкт, и мне нужна защита.

* * *

– Мистер Брэдфилд?

Он обернулся. Они стояли у входа в Аркаду Виктории, пешеходы обходили их с обеих сторон.

– Кто вы? – хрипло спросил он.

– Не узнаете?

Услышав в ее вопросе вызов, он прищурился. Ей показалось, что он ее узнал, – но нет, Брэдфилд покачал головой:

– Нет… нет, нет. Не узнаю.

Петру это удивило. Его профессия была связана с лицами. Настоящими, фальшивыми, теми, которые он с удовольствием помнил, и теми, которые не мог забыть. Он скользнул по ней взглядом, пытаясь вспомнить, где и когда.

– Когда вы меня видели, я была блондинкой. И худой. – Где-то в глубинах его памяти что-то шевельнулось, но этого было недостаточно. – У меня был пистолет. Вы еще сказали мне, что я не должна носить его, если не готова стрелять.

Кустистые белые брови Сирила Брэдфилда изогнулись дугой.

– Это вы?

– Да, это я.

– Так это вы прислали мне записку?