Ритм-секция - Марк Бернелл (2020)

– Все равно не понимаю, как это работает.

Феррейра улыбнулся:

– Это потому, что вам не видно, как это работает. Дело в том, что капсул не одна, а две. Внутри первой находится вторая. Между ними существует разница в давлении. Когда внешнее давление меняется, встроенные трещины лопаются, капсула разрушается, освобождая пружину. Та в свою очередь активирует триггер.

– Гениально.

– И красиво. Все они индивидуально произведены для нас в Минас-Жерайсе. Каждая деталь точно откалибрована, чтобы приводиться в действие при заранее заданном давлении. Леманс упомянул, что все три ваши изделия предназначены для вертолетов. Верно я говорю?

Понятия не имею. Петра посмотрела на него и холодно улыбнулась.

– Верно.

– Они будут работать с уровня моря?

Любой ответ был предпочтительнее молчания.

– Да.

– Они находятся под давлением?

– Нет.

Она провела пальцами по гладкому стеклу. Связь была очевидной. Таймер создавал риски. Коммерческие рейсы слишком часто задерживались. Кроме того, если кому-то было непременно нужно, чтобы самолет взорвался в определенном месте – например, посередине Атлантики, где будет сложно собрать трупы и обломки, – тогда барометрический спусковой механизм, соединенный с таймером, был идеальным решением. Таймер будет активирован лишь после того, как самолет окажется в воздухе, и только тогда, когда давление в салоне достигнет заданного уровня. Стеклянный барометрический спусковой механизм был идеален еще и потому, что, как вещдок, он полностью уничтожался взрывом, который сам же и вызвал, и любые его осколки рассеивались на такой площади, на какой их не сможет собрать даже самый дотошный следователь.

Петра затруднялась сказать, чего ей хочется больше: раздавить капсулу или же вечно носить ее возле сердца. Она посмотрела на Феррейру.

– Это идеальный спусковой механизм, если вам нужно взорвать коммерческий рейс.

– Такое уже было, – сказал он.

15

Движение вдоль авениды Нимейер, петлявшей вокруг подножия Морро Доиса Ирмаос, двугорбой горы, отделявшей Леблон от Сао-Конрадо, было медленным. Справа от дороги вверх резко уходил Видигаль, один из печально знаменитых районов фавел Рио. Слева, с типично бразильским пофигизмом, высился отель «Шератон». Видигаль являл собой скопище узких бетонных ступеней и коридоров, наскоро слепленных стен и крыш из гофрированного железа, бродячих собак и беспризорных детей. Миновав полицейскую будку посередине дороги, в которой круглосуточно дежурили стражи порядка, машина резко свернула влево, ко входу в отель.

Жара и влажность угнетали; после них было особенно приятно оказаться в прохладном лобби отеля. Петра прошла мимо группы американских туристов, которых вел за собой потный гид. У стойки она спросила Эдуардо Монтейру. Ей было сказано, что ее ждут и что сеньор Монтейру находится в номере 1625, на шестнадцатом этаже.

В фойе, недалеко от стойки регистрации, сидел мужчина в коричневом льняном костюме и светло-голубой рубашке с расстегнутым воротом. Он читал газету «Жорнал до Бразил». Петра его даже не заметила – ей не было на то причин, – он же наблюдал за ней.

В фойе было шесть лифтов. Петра была в кабине одна. Она посмотрела на свое отражение в окружавшем ее блестящем металле. Простое платье из хлопка – темно-синее в мелкий белый горошек – и белые кроссовки. В черной холщовой сумке через плечо – пляжное полотенце, набухшая от влаги книжка в мягкой обложке и два флакона крема для загара. Как говорится, простенько, но со вкусом, как и подобает туристке во время отпуска. Она не стала снимать солнцезащитные очки.