Бессмертные - Кай Майер (2018)

– И как мы попадем в Испанию, если он и впрямь попытается? – не унималась Каризма. Она с такой силой ухватилась за перила, что на руках выступили вены. – Что с нами будет, если мы перережем горло всей команде?

– Мы не станем никому резать горло, – спокойно ответил Джиллиан, не оборачиваясь.

– Ну конечно! – фыркнула Каризма. – Конечно не станем. Только вот они не оставляют нам выбора!

– Не горячись. Я поговорю с капитаном. Позже.

Почему же Каризма не обрушит весь свой гнев на него? Ведь Джиллиан не вступился за нее – наоборот, собирается извиниться перед капитаном, сделать хорошую мину при плохой игре. Но Каризма не обиделась – и, очевидно, не только потому, что Джиллиан теперь – магистр ордена.

Нет, тут другая причина. И Джиллиан о ней знал.

– Ненавижу море, – немного погодя сказала Каризма.

– Не на кого накричать?

– Помимо всего прочего – да, – улыбнулась она.

– Осталось недолго. И худшее уже позади.

«Если, конечно, по нам не ударят торпедой с канонерской лодки», – продолжил про себя Джиллиан.

– А что дальше?

Пальцы Каризмы скользнули по перилам, едва не коснувшись правой руки Джиллиана.

Да уж, вряд ли Ласкари хотел именно этого. Новый орден – последняя ветвь ордена тамплиеров, а во главе стоит нерешительный магистр, наполовину мужчина, наполовину женщина. Ну разве может он решать судьбу целого ордена, если даже заигрывания Каризмы так его смущают?

А что, если Ласкари предвидел это? Не нарочно ли отослал Джиллиана в Испанию, чтобы оставшимися на родине братьями, в соответствии с уставом ордена, руководил брат Джакомо или кто-то другой, более подходящий на роль магистра? Ведь Джакомо и другие братья просто созданы для молитв и благочестивой жизни в стенах монастыря, а бывший наемный убийца пригоден разве что для грязной работенки.

Но какую роль тогда играет Каризма в планах почившего магистра Ласкари? Тот прекрасно знал, что она чувствует к Джиллиану. Хотел ли Ласкари подвергнуть нового магистра испытанию? Но ради чего, черт возьми?! К тому же за ними ведь никто не наблюдает…

Джиллиан прикрыл глаза и вдруг почувствовал чье-то прикосновение. Он резко отдернул руку, но, открыв глаза, понял, что это был лишь ветерок. А Каризма все так же держалась за перила.

Стыдливо посмотрев на нее, Джиллиан понял, что она не заметила его испуга. А если и заметила, не подала виду.

– Когда-то у меня была собака, – начала вдруг Каризма. Взгляд ее блуждал над океаном. – Маленькая дворняжка. Я сама была еще ребенком. Бросала ей палку, а она бежала за ней и приносила к моим ногам. Так всегда играют с собаками. Как-то раз я перебросила палку через расселину в скалах. Слишком широкую – собаке не перепрыгнуть. И она это знала. Понимаешь? Знала, что не сможет прыгнуть так далеко. И все же попыталась. Ради меня. То ли из верности, то ли из любви… Она прыгнула. Хотя понимала, что не допрыгнет. Она сделала это.

– И что? Допрыгнула?

С печальной улыбкой Каризма отвернулась и молча пошла обратно к лестнице на нижнюю палубу.

На перила рядом с Джиллианом села чайка.

Нос корабля рассекал пену волн.

Чайка посмотрела на Джиллиана, а затем взмыла в небо и полетела прочь.

Каризма скрылась из виду.

Наверху, на мостике, выругался капитан.

Из ниоткуда появилась черная канонерская лодка и направилась прямо к ним.

Две недели назад. Жара. Пустыня. Синайские горы.

Стоя на вершине Джебель-Мусы, Джиллиан старался ни о чем не думать. Взгляд его медленно скользил по горным хребтам, бурым шероховатым вершинам. Куда ни глянь – всюду лишь песок и скалы.

Местность эта ему не нравилась. Если бы монахи из монастыря Святой Екатерины не приняли их столь радушно, Джиллиан не провел бы тут и двух дней.