Два дня - Рэндалл Силвис (2019)

И с этими словами сержант зашагал быстро прочь, борясь с отчаянным желанием оглянуться. Если бы он оглянулся и увидел, что Ларейн все еще стоит на пороге, он бы вернулся к ней. Но Демарко не обернулся, сев в машину. И нашел в себе силы не оглянуться, уезжая.

Через несколько минут, уже мчась по федеральной автостраде на юг, под гул металла, рассекающего холодный темный воздух, Демарко вдруг резко съехал на обочину, вдавил ногой педаль тормоза и замер, переводя дыхание.

Когда оно наконец выровнялось, сержант вытащил из бардачка пакетик с детскими антибактериальными салфетками, достал одну и вытер ладони, а потом и пальцы – все по очереди. Затем скомкал салфетку и бросил ее на пол. И вперил взгляд в темноту впереди.

А потом, поддавшись внезапному порыву, достал из кармана мобильник и забил короткий вопрос «Договор поужинать в другой раз еще в силе?». Нажав кнопку «Отправить», Демарко сел в ожидании.

И в тот самый момент, когда он уже пожалел, что сообщение нельзя вернуть обратно и стереть, чтобы вернуться домой и продолжать жить дальше одному, с тоской и мукой, которые он заслужил, экран телефона вспыхнул. И на нем высветилось послание Джейми Мэтсон: «В субботу вечером. Приходи с цветами. Надень пиджак и галстук. Ты поведешь меня в самый дорогой ресторан в городе. И хоть раз не будь придурком».

Через двадцать секунд Демарко снова выехал на автостраду и нажал на газ. И только после этого он позволил себе посмотреть в зеркало заднего вида. Позади, словно под водой, сияли огни Эри – мерцающий город тонул в море цвета индиго.

Благодарности

Все те часы уединения, которые писатель посвящает сочинению романа, рискуют пойти насмарку без помощи множества невидимых соратников, посвящающих его творению свои часы уединения. Впрочем, это я полагаю, что такие люди работают в одиночестве. Вполне возможно, что они работают парами или целыми командами. Но я почему-то явственно представляю их корпящими над моими словесами при свете настольной лампы в пустой комнате – под стать мне. Быть может, им помогает музыка, только не слишком бодрая, а в духе моцартовского «Реквиема». Ведь всякий, кто когда-либо работал над книгой, знает: эта работа может быть такой же изнурительной и изматывающей, как собирание на карачках колорадских жуков с картофельного поля акров в десять в решимости утопить их в оцинкованном ведре с мыльным раствором. Но эта работа может быть такой же необыкновенной и одухотворяющей, как «Реквием» или сбор жуков, когда вы на это настроены.

Осознание того, что и другие люди вовлечены в такой же, зачастую недооцениваемый труд и получают от него такое же извращенное удовольствие, как я, подстегивает меня сочинять и писать, особенно если эти люди трудятся на моем картофельном поле. Временами я представляю себе каждого из своих соратников за этой работой – как они медленно идут вдоль борозды, то и дело хватаясь за ноющую спину руками, вымазанными соком жучков, с обломанными ногтями и глазами, сведенными в кучку от напряжения и дрожащего света. Это очень подбадривает меня.

Лет тридцать назад я бы написал (и я писал) пространную благодарственную статью, с упоминанием в ней каждого моего соратника и с душком свидетельства о расторжении брака. Тогда я просто понятия не имел о том, насколько это тяжелая и ненадежная работа – публиковать роман каждую пару лет. С каждым разом это становится все сложнее и неопределенней. Такова жизнь. Впрочем, для меня практически ничего не изменилось.

И на этот раз я…