Глубокая вода - Андрей Анатольевич Кокотюха (2019)

— Это я к тому, почему ты вдруг заинтересовался уважаемым гражданином, бизнесменом и меценатом?

— Они еще и меценат?

— А как же! Опекает семейный детский дом. Купил им еще при той власти, при Яныке, двухэтажный дом за Черниговом и бусик-минивэн. Глава большого семейства его под маршрутку переделал, зарегистрировался как частный предприниматель и теперь из Чернигова в Киев и обратно людей возит. Видишь, сколько пользы господин Заруба одним махом людям принес. Так скажешь, чем он тебя заинтересовал?

Мельник сделал большой глоток из бутылки, зажевал кусочком кальмара.

— На работу сватает. В охрану.

— Личным охранником? Растешь, Виталик!

— Да нет. Просто территорию охранять. У меня черного пояса по карате нет, даже разряда по самбо. И вообще, кажется, форму потерял со всей такой жизнью.

— Его миллионер в службу охраны зовет, а он еще на жизнь жалуется! Жлоб ты, Мельник, вот что я тебе скажу.

— Значит, Заруба — миллионер…

— А чему ты удивляешься? Долларовый. У него оборотного капитала несколько сотен зеленых миллионов. Банкир, причем основной офис не в Киеве, как ни странно, а в нашей провинции. В столице, только не смейся, у него филиал. Ты с ним что, в офисе встречался?

— В офисе. Только на двери ничего не написано. Просто бронированная дверь, чувак при входе, секретарша за компьютером в приемной и сам Заруба в кабинете.

— Точно. Это все на Рокоссовского? Можешь даже не кивать, знаю я это помещение. Понты у Павла Павловича такие. Вот у солидных людей в офисах есть комнаты для переговоров, а у него — целый отдельный офис для таких встреч. Он и телефон этого переговорного офиса всем дает. Секретарша переключит на мобильный, если есть такая необходимость. А нет — просто спросит, хочет ли он сейчас с тем-то и тем-то разговаривать.

— Значит, банкир. Ну-ну…

— А чего ты? Репутация в банке хорошая. Инвестирует деньги в строительство. Квартиры элитной планировки, элитные частные коттеджи в загородной зоне, нежилой фонд — это помещения под офисы. Спонсор академического камерного хора, к твоему сведению. При этом появляется только на банкирских тусовках, да и то не всегда. В политику не лезет…

— Нынче все лезут, — отмахнулся Мельник. — Скорее всего лезет, но незаметно для других. Не говорит просто, не афиширует.

— Ну, этого я уж не знаю. Что тебя еще интересует? Второй раз женат, две дочери. От первого брака детей нет, жена спилась, стояла на учете в психдиспансере, два года назад повесилась, а списали на депрессию.

— Почему — депрессию?

— Как раз тогда в Киеве расстрелы начались. Она, как и все, телевизор смотрела. Получаем реакцию. Это так Заруба объяснил.

— Ничего себе чистенький банкир! Меценат и спонсор!

— Прекрати. Заруба здесь ни при чем. Он на ней женился для того, чтобы в свое время за бугор выпустили. Американцы холостякам из бывшего Союза визы не дают. Оставил ее здесь, потом уже из-за рубежа через два года оформил развод.

— Заочно?

— А чего же? Так можно. Детей у них нет, квартиру на нее записал, от права на совместное имущество отказался. Прислал какого-то пронырливого юриста, тот все быстренько оформил — и да здравствует свобода! — Локотков, паясничая, отсалютовал бутылкой.

— Ты, вижу, столько о нем знаешь, будто член его семьи.