Они быстро пересекли пустой музей. В этот поздний час там уже никого не было, только из одной приоткрытой двери сочился слабый неоновый свет. Они заглянули туда.

– Добрый вечер, профессор, – молвил Исидор.

Профессор Конрад, приникший к микроскопу, подскочил от неожиданности. Он узнал гостей, и в его глазах появилась паника, он завозился, что-то пряча. Толстяк-журналист сделал шаг вперед. Профессор быстро овладел собой.

– Что вы здесь делаете? Кто вас сюда впустил? В эту часть музея посетителям вход запрещен, да и час уже…

– Мы пришли вот за этим. – Исидор Каценберг указал на коробку с пятипалой ногой.

– Это не ваше.

– И не ваше.

Конрад пригрозил вызвать полицию.

– Сколько угодно. Главное, чтобы ногу оставили в покое, – спокойно ответил Исидор.

Лукреция отпустила шлейку Адониса.

– Как вы догадались, что нога здесь, Исидор?

– Люсьен Элюан обмолвился об экспертизе. А кто лучше разберется с костью недостающего звена, чем лучший в стране специалист? Вы, профессор Конрад! И потом, я подумал: кого в клубе «Откуда мы взялись?» сильнее всех смутила теория профессора Аджемьяна, настолько, чтобы пожелать тому смерти? Вас! У кого самый очевидный мотив расправиться с ним? У вас!

Девушка подошла к ученому и собрала в кулак халат у него на груди.

– Клянусь, я его не убивал! – запротестовал палеонтолог.

Лукреция уже была готова его задушить, но спутник поспешил ее успокоить.

– Прошу вас, Лукреция, бросьте эти уличные замашки!

– Сейчас я развяжу ему язык!

Свинка по имени Адонис тем временем обследовала лабораторию. Сочтя это место занятным, она обнюхала приборы, а затем отправилась изучать Большую галерею эволюции.

– Я все вам скажу, только отпустите, я задыхаюсь!

Лукреция Немрод разжала хватку. Профессор Конрад поправил воротник и выпрямился.

– Когда профессор Аджемьян поделился со мной своей экстравагантной теорией недостающего звена – помеси свиньи и примата, я запаниковал. Надо во что бы то ни стало его остановить, сказал я себе. Я поговорил с Софи Элюан, и та тотчас отказала ему в финансировании. Не хватало транжирить деньги на такую нелепость! Чуть позже они развелись. Люсьен Элюан встревожен еще сильнее сестры. Он стал следить за Аджемьяном, чтобы понять, как продвигается его работа.

– «О рождении таланта можно догадаться, когда вокруг затевается заговор идиотов», – процитировал Исидор Каценберг Джонатана Свифта.

– А потом Люсьен сказал мне, что при необходимости пойдет на крайние меры, чтобы заткнуть ему рот. Я тогда счел это излишним, хотя понимал, как много поставлено на карту. Вы хоть представляете, что произошло бы, если бы людям сказали, что они – родственники свиней?

Издали доносилось хрюканье Адониса, отдававшего должное музейной коллекции и удивленного тем, что животные вокруг него застыли, как истуканы.

– Вам-то не грозит сотрясение основ. Дарвиниста ничто не столкнет с его позиции.

– Ошибаетесь, – раздался голос у них за спинами.

Это был Люсьен Элюан.

– Конрад совершенно растерялся. Узнав, что нога у меня, он сказал мне: «Если ее уничтожить, кто-нибудь обязательно разворошит эту историю, и сомнение будет толковаться в пользу теории Аджемьяна». Наилучший способ перечеркнуть эту дурацкую теорию, по его словам, – доказать, что так называемое доказательство является подделкой. То, что вы здесь, доказывает его правоту. Дурные идеи живут долго.

Он опять держал их на мушке своего револьвера.

– Ступайте! Не знаю, как вы сбежали с моей бойни. Придется начать снова. Руки за спину, сядьте и не шевелитесь.

Он связал их, не пожалев веревок и сильно их затянув.

– В этот раз не сбежите, даю гарантию.

– Пожалуйста, Люсьен, только без насилия в храме знания! – взмолился профессор Конрад.