Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

— К плантации мы подошли на трех вельботах в сумерках. Снасть припасли заранее. Дубинки, багры, кастеты, плети, кое-где и ножи мелькали. Сами знаете, как с этими чернокожими работать надо. Если с ними сюсюкать, они тебе на шею сядут, а если врезать промеж глаз, быстро гонор теряют… Высадились мы, и началась потеха. Двум или трем, самым проворным, головы проломили, но то, можно сказать, случайно вышло. Знаете, как оно в молодости, особенно когда ром вместо крови плещется… Задору в нас было прорва. Хрусть! Хрусть! Запросто, как орехи. Где сейчас те силы, а, джентльмены? — старик залился визгливым смехом, который, впрочем, быстро иссяк, — Полли быстро смекнули, что их вечеринка закончилась. Один схлопотал полный живот дроби, да и сам виноват. Еще парочка получила по второй улыбке над кадыком. Когда работаешь, без этого никак. Но из озорства мы никого не убивали и не калечили, нет, джентльмены. Каждый полли — это деньги. Убьешь или покалечишь, и кто будет копру собирать вместо него?.. Так что мы особо и не губили никого. Прошлись по острову из конца в конец, задали чернокожим жару, на том все и кончилось. Не успели догореть остатки бунгало, как чернокожие уже торчали на коленях, как статуи, ждали приказаний. Только плачено нам было не только за это. Хозяин приказал принять меры, чтоб подобное не повторилось. Не на его плантации. Нет уж. Мы и с этим справились. Главный наш, Атрик Бенч, имел на этот счет опыт. Он уже лет пять как курсировал по всей Океании, помогая то здесь, то там. Да и остальные не в университетах жизни учились.

— Очень захватывающая история, — сдавленно пробормотал Герти, — В следующий раз мы обязательно дослушаем ее. Но сейчас мы с приятелем немного спешим.

— Не спешите, добрые господа, история уже почти рассказана, — нищий улыбнулся, выкатив свои белесые незрячие глаза, — Хорошая история сродни хорошему пирогу. Он не любит спешки и не любит, когда его забывают в печи. А еще на хороший пирог сверху кладут вишенку… Так вот, про плантацию «Уайтбэй». Мы быстро там закончили. Нашли трех заговорщиков и вздернули их прямо на кокосовых пальмах. Только языки из черных пастей вылезли. А самое интересное Атрик Бенч придумал для колдуна. Да, мешался среди полли один выживший из ума старик, все тряс погремушками да вопил на разные голоса. Прилично воду взбаламутил. Ну Атрик Бенч и придумал для него самое забавное. Не без выдумки был человек, земля ему пухом… Загнал колдуна в бочку из-под масла, а под ней разжег костер. Попляши-ка! И колдун плясал… Мы чувствовали запах паленого мяса, чувствовали дым его медленно сгорающей плоти. Это длилось долго, много часов. Может быть, целый день. Мы выстроили всех полли, чтоб они это видели. Колдун танцевал перед своими духами в последний раз. Жуткое зрелище, добрые господа. Сперва он танцевал молча, кусая губы. Но когда из губы полилась кровь, колдун стал выкрикивать слова. Чертово обезьянье наречье… — нищий сплюнул на мостовую синеватой жижей, — Мы хохотали и подбадривали его. Я, помню, сидел на ящике с галетами и болтал ногами, наблюдая за всем этим. Саак по кличке Бычий слепень сперва глядел, потом сплюнул и пробормотал: «Да к дьяволу все это. Надоело. У меня в голове только хлебный пудинг». А вот чернокожие… Они обмерли так, словно их всех паралич разобрал. Потом мы узнали, что это были не просто слова. Это было какое-то древнее полинезийское проклятье. Из самых страшных. Тех, что требуют жизни самого заклинателя. А старик… Ну, когда он закончил танец, уже встала луна. Последний час он больше вопил от боли, чем кричал, а под конец не мог даже кричать, я так думаю, лопнуло от напряжения что-то в горле… В общем, он свалился в свою раскаленную бочку, в которой весь день плясал, и мы услышали треск лопающейся кожи, и еще шипение, с которым запекалась его кровь, и запах паленых волос, и…

Нищий замешкался, голос на несколько секунд изменил ему. Когда он заговорил снова, в его голосе уже не слышалось пьяного бахвальства. Он стал тише и задумчивее.