Канцелярская крыса - Константин Соловьев (2020)

Герти попытался было столковаться с прочими постояльцами, но был вынужден оставить эту затею. Занятые своими делами, вечно спешащие, на Герти они глядели с заметной неприязнью, как на бездельника, которым он, в сущности, и являлся. Он попросту выпадал из их компании, как лишняя деталь, не желая держаться, выпадает из собранного механизма. Он был здесь чужим, лишним, и постояльцы «Полевого клевера», должно быть, каким-то образом это чувствовали, поскольку в большинстве своем принимали единодушное решение избавить Герти от своего общества. Стоило ему лишь показаться на горизонте и завести разговор о погоде или Канале кайзера Вильгельма, как они, кисло улыбнувшись, стремились удалиться, пожелав ему доброго вечера, или доброго утра — по ситуации. Для одних он был слишком молод, для других — слишком скучен, для третьих слишком навязчив и, увы, для всех вместе взятых не представлял какого-то интереса.

На третий день он стал ощущать себя так, будто был не только приговорен к заключению зловещей Канцелярией, но и начал отбывать срок. Собственный номер все больше казался ему тюремной камерой, а муки неизвестности вкупе с вынужденной бездеятельностью делали существование невыносимым.

— Еще день взаперти, и я рехнусь, — сообщил Герти зеркалу, откуда на него глядел явственно-нервический тип, бледный и осунувшийся, крайне похожий на беглого преступника, — Мне надо развеяться. Небольшой моцион положительно скажется на самочувствии… Что ж, только это, пожалуй, и остается. Буду идти стопами своего невольного тезки-полковника, посвящу себя исследованию, разве что довольствоваться придется не джунглями и ледниками, а куда более тривиальной местностью…

С этого дня он стал исследовать Новый Бангор.

Первые его прогулки были недалеки и осторожны, как вылазки к источнику воды, окруженному племенами аборигенов-каннибалов. Город все еще вызывал в нем смутную тревогу, которая отчего-то никак не могла рассосаться. Странный, пугающий, непонятный город. Неправильный. Именно это слово приходило ему на ум всякий раз, когда он думал о Новом Бангоре. Неправильный город. Какой-то… Дальше его мысль обыкновенно буксовала.

Город, собранный в неверном порядке, как часы, собранный пьяным часовщиком. Но если часовщик перепутает шестерни и пружины, часы просто-напросто не пойдут. Не могут пойти по всем законам механики и физики. В этом и заключалось различие с Новым Бангором. Этот город жил и, похоже, ничуть не ощущал своего отличия от обычных колониальных городов. Здешние недра сотрясали безумные поезда, продирающиеся сквозь камень. По улицам разгуливали автоматоны. А над всем населением безраздельно властвовала таинственная и зловещая Канцелярия. И, судя по всему, никому такой уклад жизни не казался странным.

«Я буду исследователем, — решил Герти, оправляя костюм для прогулки, — Исследователем в мире непознанного и странного. Быть может, первым настоящим исследователем Нового Бангора. Если мне все это не мерещится, как знать, может, этим исследованием я заслужу славу не меньшую, чем у полковника Уизерса».

Через несколько дней он уже относительно сносно ориентировался в городе, по крайней мере, мог отличить тяжеловесную, пышущую фабричным дымом, громаду Коппертауна от унылых однообразных пейзажей Лонг-Джона, а кирпичный и шумный Форсберри от неторопливого, замкнутого в себе, Редруфа.

Поскольку больше ему ничего не оставалось, Герти целые дни проводил на улицах города, подчас неожиданно для себя оказываясь едва ли не на противоположном его краю. Этот город умел удивлять, умел мастерски менять свой облик, умел скрываться за множеством масок, каждую из которых Герти рассматривал с интересом не праздного туриста, но исследователя. Шаг за шагом он постепенно расширял ареал своего обитания, знакомясь все с новыми ликами Нового Бангора.